Сойдя от собственной многоликости с ума в секретных пенатах ментрагона, Уидон собрал небольшую кучку актёров, режиссёров, поператоров и других разнообразных кинематографических рас и злобно захихикал. У него и так полно псевдо-мейнстримного филе в загашнике, а тут ещё собирают самых оригинальных фанов комиксов (оригинальных не в смысле, что они как-то попой или третьим глазом их читают, а в личных интерпретациях) и миксуют из них кино. Зарублю, мягко и по-отцовски сказал он. Притаившийся в тёмном уголке Хоррор побелел от ужаса, шмыгнув носом. Как это, его и рубить? Пусть лучше деньги рубит. Вон, смотри, сколько сочного мяса. Предлагаю тебе Сэма Рэйми — он, поди, уже ждёт тебя в хижине.
Но нет, Уидон (в его фамилии есть философское «Уиии!») потыкал в нескольких ребят пальчиком и продолжил хихикать. Зарублю, сказал он. Всех. И тебя, нарик. И тебя, нирвана. И тебя качок. А то, что ж вы это такие все заштампованные? В вас ни грамма оригинальности. Хоть и дымите, и молотом стучите, толку от вас — как с моего кота молока. Вы же даже и не догадаетесь, что это я вас убил. Я вас просто пальцем ткнул. От этого умерло меньше людей, чем даже от кокосов. Вы лучше подумайте, как я вас буду рубить? А люди такие и думают, чем же нас можно порубить? Бросают взгляд на притаившегося в уголке шмыгающего Хоррора. А я чо, пожимает плечами Ужастик, у меня саспенсы из ноздрей текут, я вообще недееспособен (и протирает вспотевший костлявый лоб чёрным рукавом). Уидон разочарованно качает головой. Как я и ожидал, говорит Джосс. Вы без поллитра и манускрипты читать не полезете. А ребятишки и думают, не уж-то мы сами выберем себе свою смерть?! Мы будем убивать себя?! Уидон смотрит в сторону Хоррора и рявкает, ты, мол, плохо на них влияешь. Мозги у людей совсем атрофировались. Они вворачивают совершенно странные и недееспособные каскады туда, куда не надо. Я, мол, столько всякого сброда повидал на своём веку. Они только на жертвоприношения годятся, невинные ягнята, мать их…
Лучше сообразите, чего общего между нашей с вами ситуацией и вторым Криком? Неверно! Я не похож на Олифэнта! С другой стороны — близко. Я вас зарублю руками другого человека. Дрю его имя. Вы всё равно не знаете. А я с ним знаком достаточно давно, чтобы оценить методы его работы.
Я вам даже дам шанс. Вы, как бы, знаете, что вас ждёт в ближайшую ночь. Вон, ваш куратор расскажет вам, как всё обстоит дело в подобных штуках. Эй, Хоррор, да выйди же ты из тени, наконец! (кажется, хоррор отчаянно завертел головой, но в темноте был лишь слышен шорох ветхого балахона) Он не стесняется, не думайте. Он вашего народа уже прилично отгеноцидел. Никакие Баркеры ему в подмётки не годятся. А в подвалах Львиных Врат осталось достаточно неиспользованной бутафории после Гнева Титанов. А её ещё нужно вернуть обратно в Фонд, поэтому мой вам наказ: умирайте от их рук побережней. Вам зачтётся, обещаю.
Да и вообще, вы не могли с собой придумать что-нибудь получше? Что это за неправильные качки? Учёный очкарик, да социолог с дипломом — расстрелять однозначно. Устрою вам такую кровь, кишки раскарабасило, что и съёмочный состав не пожалею. Кишок всем и даром! И пусть никто не уйдёт обиженным! На обиженных кишки возят. Без труда не вытащишь и кишки из живота…
Под финал Уидон разразился зловещим смехом, приложив мизинец к уголку губ, и взглянул в тёмный угол. И почему я кажусь гораздо злобней тебя? Да потому что ты тут весь такой резкий и незванный, припёрся ни к селу, ни к городу, что а перец — не знаю, ответил Хоррор, растерялся, мол. А Джосс только этого и ждал. О, его Пожиратели долго ждали отмашки мастера, чтобы вернуть доброе слово чуткого беспредела в руки забившегося в угол бедняги. Зажмурьтесь, сказал Уидон внезапно мрачно. Я вас сейчас буду бить промеж жанров.
|
