«-О каком еще долге, парни, вы мне тут жуете?! – раздраженно прохрипел Рябой, обдавая передние ряды новобранцев смрадом сивухи и несвежей колбасы полусырого копчения. Умелым движением, послав плевок в песчаную почву у своего сапога, он привычно продолжил: - Не надо лишней трепотни, от нее только пучит мозг и воспаляется ливер! Вы просто насадите на свои штык парочку метров вражеских кишок, и всем сразу станет ясно и понятно – как вы предано любите нашу армию, командование и лично его светлость Конрада X-го».
(«Будни армейского мясника или биография Варфоломея Среднеазиатского»).
После «Здесь и сейчас», несмотря на 10 миллионов просмотренных аниме, остается горько-сладкий вкус потери, почти, такой как разрывающая сердце любовь к незаслуженному милосердию.
Завязка «Ima, Soko ni Iru Boku» в первой серии яркий пример копипастинга любого махо-сёнена (все нетрадиционные переломы сюжета, атипичные мозгосотрясения и душевные раны – будут впереди), а центральный персонаж просто ходячий (порой даже прыгающий) пример условностей жанра – равно как и быстрое развитие действия, и динамичность, развертывания событий. Даже своего рода «волшебная палочка», в иных ситуациях вполне себе магический жезл, авторами забыт не был.
Еще с утра, Мацутани Шузо, можно просто Шу, готовился завоевать право, на первое, в своей жизни свидание, а к закату со стилизованным «мечом» в руках уже встал на защиту Лала-ру, «прекрасной дамы» с поволокой во взоре.
В ходе стычки с применением меха и подручных материалов, наш вполне себе железобетонный Шу (с одинаковым упорством ковыряющий в носу и бьющий по кумполу новоявленным сторонникам киднеппинга) был перенесен в иной мир.
И понеслась…беготня по коридорам и коллекторам, и поехала прививание, особо злым взрослым, правил хорошего тона с помощью общечеловеческого стимула (кто не помнит – «стимул», палка для вразумления упрямых ослов). Так и в «Ima, Soko ni Iru Boku» происходит, но с точностью наоборот.
Первый тревожный симптом, заметен уже в первой серии, т.е не смотря на то, что всё в вводной части, идет как по уставу - от гиперактивности до почти мифической прыти нашего Шу (поклонники системы Поливанова сколь угодно могут доказывать – надо говорить Сю, но динамики шипят «Шу») он неприлично похож на босоногого Гэна.
Неспроста это, того и гляди хитроумный автор, во всеоружии приготовил, для потенциально военнообязанного зрителя, деморализирующий гуманизм, и прочую антивоенную агитацию, с показом кровавой ржавчины милитаризма и незаживающих напалмовых ожогов цинизма: «моя хата – с краю, и давно сгорела».
Следует напомнить - произведения в жанре сёнэн, как правило, концентрируются на темах дружбы, товарищества, соперничества в жизни, спорте или в боевых действиях. Герои сёнена как правило, всегда уверены в себе, храбры, заботятся обо всех, до кого в состоянии дотянуться, никогда не унывают и не сдаются (даже если ситуация кажется абсолютно безвыходной), а также, с точки зрения реализма, обладают колоссальной, сколь и фантастической удачей.
Типичный портрет главного героя - упорно движущийся к своей цели идеалист, (тут позволительно вспомнить мальчика Конана из одноименного серила Миядзаки), и Шу честно пытается тянуть на себе лямку «памятника во плоти».
Вот только он, по неопытности, пока еще не знает – добро и зло, справедливость и произвол, та еще извечная палка о двух концах, имеющая неприятное свойство менять полюса, нанося при этом болезненный урон представлениям о привычном укладе вещей. Хуже того, любая палка, хотя бы раз в году да стреляет, и никто не застрахован от того, что орудие насаждения справедливости рано или поздно может обернуться «самострелом».
Дальше – ничем не лучше, и местное население, с которым приходиться столкнуться Шу, после побега из нестройных рядов добровольно-принудительно рекрутированных, в своих методах противодействия экспансии Хеливуда, еще больше озлоблены и не стесняются ни в целях, ни в средствах. В своей слепой ненависти отмщения, иные жители Дзалибана поступают со своими товарищами и соседями еще хуже, нежели с чужаками.
Избитая тематика – замкнутого круга насилия, как никогда прежде рассмотрена и расчленена со всех сторон; камнепад, направленный в праведников только усилит их веру, если не убьет, конечно. Идеалисты и фанатики - суть одни и те же безумцы, зацикленные на своем понимании всеобщего блага и первостепенных приоритетов.
В итоге, каждому досталось – по злой роже, по миротворческому горбу, никто не избежал порки, случайной пули и неслучайного ножа в спину – ни правый, ни виноватый. Одна Лала-Ру вечно отстраненна и неприлично похожа на куклу, больше объект, чем субъект, потому прожила 10000 лет, в отличие от всех тех людей, кто был так одержим гуманистическими страстями, или заражен эгоизмом и стяжательством власти.
«Now and Then, Here and There» тем и замечателен, что являясь сёнэном, сознательно привносит элементы чуждые жанру, и подчас напрямую противоречащие всем уставным и неуставным правилам, словно - это не героям аниме, а непосредственно зрителю предназначался мозговправляющий удар.
Проверку на твердолобость непрошибаемого оптимиста приходиться проходить не только и несколько Шу, скорее потенциальному зрителю. «Приключения», – если последние две серии не заставили вас забыть это определение, значит, дело тирана Хамдо никогда не умрет, хотя бы в вашем сердце.
«Положительных» - нельзя убить, «негативные» - не могут быть увенчаны лаврами победителей?! Конечно, такое никогда не случиться – в сказках с незамаскированной моралью, таких как сёнэн классический. В сёнэнах нарочно избегают пограничных, «серых» оттенков в описаниях личностей, между подлецом и кумиром благовоспитанной молодежи.
Если персонаж «хороший» – то уж так во всем, и всегда, в любой позиции, положении, позе, а если «плохой», так до… до расстройства кишечника. В реальности, пусть и параллельной, как и показано «Ima, Soko ni Iru Boku», зло и добро намешано в людях в разных пропорциях, и с далеко не предсказуемыми последствиями этой градации, жить и выживать совсем не одно и то же. Реалии суровы: война никогда не закончиться - пока одна сторона не уничтожит другую, и возвращаться домой после того, что сделали с тобой и сотворил ты с другими – оказывается уже не так уж и важно.
Взять того же деспота Хамдо, он сам пример армейского карьерного роста: вчера лишь мелкий винтик, а завтра - крупномасштабная сволочь. Достаточно представить линию изменения характера Бу-Набука-Табул-Хамдо – цепочкой конвейера смерти, от ребенка, вырванного из семьи до взрослого, готового младенца поставить «под ружье», и все стаёт на свои места. Молчаливое соглашательство, безмолвный протест, открытая агрессия и сокрытая до поры до времени и тлеющая, словно бикфордов шнур ненависть ко всем и каждому.
Аллегория убийственно проста и доходчива – сегодня ты просто паренек, идущий после тренировок, обратно домой, а уже завтра незнакомые люди явятся и заберут в чужой и непонятный всякому подростку мир войны и насилия. Что будут стоить все слова поддержки – кого они воскресят, утешут и накормят?! мертвых, изнасилованных, голодных?! За каждую тетрадрахму чистого духа взыщется фунт умерщвленной плоти.
Сравнивать по жесткости и депрессивности, а поводов к финалу, найдется много, «Now and Then, Here and There» с другими подчас не менее жестокими аниме (с коим многое созвучно, но не аналогично) – крайне спорно, хотя бы по причине жанровых расхождений и взятой «на мушку» целевой аудитории.
«Здесь и сейчас» почти полностью обошелся без юмористических вставок, гэгов и чибиков, в отличие от крови, боли и сомнений в правильности своего пути. Избежали авторы и создатели, и большей части упреков в наносной и искусственной эпатажности. Убрав элементы фантастики, и перенеся происходящие события куда-нибудь на африканский континент или Балканы, и там, адаптировав согласно местным условиям и национальному колориту – ничего бы кардинально нового менять бы не пришлось.
Вопреки бытующему мнению «Now and Then, Here and There» анимирован и поставлен качественно и полновесно, и отнюдь не «на скорую руку», или путем применения левой ноги особо артистичной курицы.
От красочных бэк-граундов до специфического дизайна персонажей, ни кавай, ни проблемы с бюджетом не вносят диссонанс, или мыслей о недостатке финансирования. А музыкальное сопровождение куда выше среднего (при этом, привычного варианта опенинга в сериале нет), и достойно особо упоминания за наличие, как ориентальных зарисовок, так и сквозных тем и лейтмотивов.
Главная мысль сериала: здесь и потом – ты, главный герой (и ты, не менее главный зритель) должен решить, стоит ли продолжать борьбу за право убивать, или быть убитым за свои душеспасительные и не очень, мечты. Или стоит бросить к чертям собачьим, этот слишком брутальный для тинэйджеров, никогда казармы/карцера/штрафбата не видевших, сериал и «дезертировать с поля боя».
А вы попробуйте целевому зрителю 12–14 лет, связно объяснить - зачем мальчишек бьют ногами по лицу, а девчонок…и того хуже, и не скатиться к лукавому: «это брат, гипербола такая», и промолчать, что в любые военизированные подразделения всегда держались на дисциплине «железного кулака». К особо глухим к словам назидания/военного устава всегда готовы достучаться…палкой по черепу.
У войны именно такое лицо – лица убитых родителей и порабощенных детей. Лица людей измордованных и ожесточенных, опустошенных и замкнутых в своем одиночестве, и слова о неотступном хеппи-энде – неудивительно, для них они звучат как издевка, чуть ли не ехидной ложью.
Ужас военщины в «Ima, Soko ni Iru Boku» - не иллюстрация противостояния могучих держав, или воюющих наций, окопных будней и периодических атак, сражений армад и флотов. Все куда достовернее - равноценный противник для крепости Хелливуда (вот уж точно «адский лес») был замечен всего один раз. Да и диктатуре куда проще закабалить тех, кто ближе и слабее, чем лезть «на рожон» равному себе по силе и возможностям.
Дайти Акитаро взял под прицел одну из основных мишеней в милитаризме: дух казенщины, казарменного диктата и обсуждение приказов после их выполнения.
Ведущая тема отнюдь не ограничивается испытанием моральных принципов, отдельно взятых детей, подростков или взрослых. Куда важнее превращения всех и каждого, от мала до велика в послушную марионетку, «оловянного солдатика». Безжалостный механизм, куда опаснее тактических или баллистических ракет, мертвый сам по себе, но обретающий потенциальную силу в вероломных человеческих руках, готовых направить очередной живой «снаряд» с целью добиться победы любой ценой, не смотря и не замечая жертв.
Невольно можно согласиться с выводами, навязанными Лала-Ру - только так и не иначе, отдав себя без остатка, излив всё, что есть в тебе до последней капли и, исчезнув, можно смыть хотя бы часть людской скверны, грязи ненависти, смятения и сумбура.
Все кто выжил – изменились, и готовы строить свои миры на осколках разбитых иллюзий, главное усвоить один болезненный урок – если хочешь изменить этот неправильный мир здесь и сейчас, там и потом – начинать придется именно с себя.
|
