«Ничто человеческое мне не чуждо, в монстре – увижу себя, в родном ребенке – угрозу для моих отцов. Всему свое предназначение – всякому овощу свой садовник…»
(из ненаписанной книги «Перевирая Экклезиаст»).
Человек человеку – волк, крыса или живая приманка для мышеловки?! Труден и тернист путь из Старого Света в Новый – Томас Мор и Кампанелла пытались начертать кратчайший путь к всеобщему счастью. Но проходят годы и годы, и их маршрут непременно утыкается в глухую, к мольбам моралистов, стену непонимания.
Что есть человек, и с чем его едят в обществе каннибалов вполне гуманоидной наружности?! Сплошной, непроглядный лес загадок и тайн, где рыщут мелкими группами любители простых, безотказных решений.
«Из Нового Света» - возможное, хоть и маловероятное будущее, где живут угнетаемые морлоки и угнетатели элины со страстью к пирокинезу, но без вторжения уэллсовского путешественника во времени, как оценщика произошедших метаморфоз. Здесь улыбаются кошачьими мордами адепты теории Павлова и сулят околонаучные ответы на паранормальные гипотезы, оскалив зубы лабораторных крыс в сторону поборников искусственного отбора и экспериментов евгеники…
Shinsekai Yori - еще одна тропинка в попытке, если не понять, то приблизить человека с сущностью всех гуманистических проблем.
Пока есть выбор, пока существует обладатель этой самой возможности выбирать – между субъективным Добром и куда более рациональным Злом во Благо, всегда за ошибки, свои и чужие, плата взымается поголовная и словно ярмо ипотечного кредитования растянутая на многие поколения вперед.
Только столкнув лицом, расквашенным от натуги лбом, человека и собственное Я, возможно, увидеть, что же там таилось в дебрях его разума, что читалось меж строк исторических летописей, и что прошло незамеченным сквозь пелену дипломатичных, сколь и фальшивых речей.
Shinsekai Yori - утопический мир будущего, мечта агрария и сладкий сон пораженного бациллой эскапизма, тотальная деревня с оптимальным уровнем существования, весь мир - глазами юных героев «Из Нового Света».
Но сны, как известно, имеют свойства заканчиваться в самый неподходящий момент, оставляя после себя тягостный осадок, наведенной гипнозом галлюцинации. Мир, замкнут в условные границы воспитания, шаг в сторону – преследуется, словно измена, а бумажные стены-ширмы, как и нормы поведения, одна видимость несокрушимого оплота отчизны и школы жизни.
Молочные реки, кисельные берега - по которым делают первые шаги, постепенно оживающие чудовища из сказок и легенд, дети взрослеют, как томаты в оранжерее, до тех пор, пока не придет их время для прополки и отсеивания.
Детей учат, детей кодируют под удобные, комфортные и корректные для других решения, пока старшие по возрасту и чину что-то скрывают, недоговаривают, боятся чего-то непонятного и оттого вдвойне устрашающего.
А тем временем, слишком любопытные, примеряя новые маски восприятия, уходят с головой в миры неограниченной власти и психокинеза, пока над ними не сомкнутся темные воды беспамятства.
Серия за серией - одни размытые намеки и ростки недоверия, произрастающие в душах отроков и девиц все еще благородного поведения. Вот только скрывающие всю правду рискуют куда больше, чем те, кто отважится сунуться в воду - не умея ни плавать вне каноэ, ни искать компромиссного брода полуправды загородного пикника…
А годы идут, кто-то уходит, кто-то приходит, занимая образовавшийся вакуум и ступеньку социальной лестницы. Свято место пусто не бывает, что уж тут говорить о местах с дурной славой проклятых, о местах сражений, ведь всё течет, всё изменяется. Но больше подвержены влиянию взгляды их обладателей, чем мир, погрязший в заторможенном умиротворении. Азиатский вариант потемкинских деревень, построенных на останках давным-давно павших, с неизбывным стрекотом цикад и чудовищами, затаившимися прямо перед слишком любопытным исследовательским носом натуралиста.
Темные племена баке-назумэ и светлые надежды молодости, утонувшие в реке забвения, кто знает - как им аукнется невзначай брошенное литературно-библиотечное слово и протянутая вовремя рука помощи. Под каким острым углом отразится свет истины в темных пещерах, ведущих на свободу невзначай созревшей революции и анархии подросткового максимализма.
Пусть даже кошмары паранойи с течением лет и рассеиваются, обрастая нелицеприятными подробностями и формалистскими обязанностями глав комитетов. Половое влечение, втиснутое в брачное ложе добровольно-принудительного удовлетворения от частого использования скорее рано, чем поздно даст трещину раскола в собственных рядах.
Опять, чтобы было кому остаться, кому-то должно уйти - оставив лишь письмо на прощание и осколок разбитого сердца в придачу. Яойные поползновения, юрийные объятия затмевают разум недалеких зрителей и туманят разум инфантильных героев сериала. Проще увидеть детали, чем идти до конца развернувшейся панорамы взросления.
Ужасы педагогики и отсева инакомыслящих, а значит инокосуществующих по Декарту, все сильнее врастают в обыденность и принимаются, как данность. Как чистка зубов, хождение на горшок и рефлекс убить комара на плече раньше, чем это решение примет кора головного мозга.
Арка сменяет арку – точка прицела смещается на 180 градусов, все переворачивается с ног на голову и спустя время начинает казаться, что только так и можно ходить, не теряя разума и не испытывая головокружений от скороспелых индиго-успехов.
Детские сандалии становятся малы – былые представления уступают места вновь пришедшим, следы лыж оставляют быстроисчезающие отметины на снегу. А память хранит занозы разочарований и застарелых обид, чтобы кольнуть через десяток лет в самое больное место ярким всполохом огненной шевелюры.
То, что казалось однозначным злом лет этак через десять - принаряжается в серую робу-балахон необходимости, которую не особо приятно носить, но куда страшнее снять, обнажив душевную наготу.
Опасения взрослых оказывается оправданными, юношеские метания – этапом перехода на иную чиновничью должность, только и остается искать опору в личном благополучии, в родовой нише превосходства. Нет ни всеобщей справедливости, ни всеобъемлющего счастья – за всё надо платить сполна и особенно дорого за возможность ничего не менять в укладе хищных вещей века.
Во всем виноваты истоки, книга Юсукэ Киси, режиссер Масаси Исихама, все те, кто задают вопросы обращение к первоосновам человечности каждого смотрящего Shinsekai Yori.
Неудивительного - ведь у каждого смотрящего свой внутренний отклик, личный опыт и мироощущение, персональное право - не понять и пройти мимо. Сангвиники и холерики, аниматоры и те, кто с жадностью пожирают плоды их трудов – все связано прочно и надолго, с того момента, как человек изобрел колесо и вздумал покатить бочку на соседа своего. Поколения: победителей и кланы тех, кто полегли, не добившись перевеса в сражениях за право первенства и первородства. Тихони интроверты, с высшим образованием, корпящие над раскадровкой и экстраверты с незаконченным школьным, изливающие негодования на форумах и сайтах – многоликое Мы, далекое от Замятинского романа.
Саки и Мария, Сатору, Сюн и Мамору, Сквиллер и Киромару – каждый имеет право на завоевание Рая, продираясь сквозь мрак и вонь Токийского Ада, разрушенных с годами иллюзий. Во всем ищи отражение себя, антропоморфология укажет на причину и кости общих предков.
Легкомыслие Саки оборачивается хитрее самого расчетливого стратега, убить означает порой - проявить милосердие, выиграть битву не означает одержать победу в войне. Пока остаются выжившие - война неизбежно продолжится. Война полов, стремлений и надежд, война за свободу совершать ошибки и срывать плоды с Древа Познания с неизменной горчинкой и червоточиной…
Вопросы этики, «золотой» середины и кровавого сечения противоречий – самые дискутабельные в истории homo sapience. Воз и ныне там, каждый рвет одеяло на себя, стремясь урвать лучшее место под солнцем, и в тени неминуемой угрозы потерять нажитое и наработанное ранее предками.
«Из Нового света» - местами слишком рвано, порой монотонно, отчасти сумбурно и почти всегда спорно. Ровно, как и жизнь, лишенная незыблемой точки опоры в черно-белою раскраску мира. В этом сериале, на фоне плотной стаи плюсов - любой минус выпирает, словно бревно в глазу критикующего. Но ведь не стоит забывать – нет на Земле, и тем паче в человеке ничего идеального, произведение, лишенное недостатков – утопия. А Утопия – только недостижимая мечта, миф.
«Из Нового Света» - уже где-то совсем рядом, но до светлого завтра еще идти и идти…
|
