Начну я, пожалуй, с великого и «ужасного» в своей правдивости Умберто Эко. Вернее с названия книги, которая легла в основу фильма. Если честно мне больше нравится рабочее название книги, «Аббатство преступлений». Но Эко решил, что детективом тут «не пахнет», и подался в «лирику». Ещё у него был вариант назвать роман "Адсон из Мелька", но и это его не устроило, так же, как не устроило бы и авторов фильма, так как Вильям Баскервильский, он же Шон Коннери, он же францисканец, слишком хорош, чтобы и его, в этом случае тоже не поместить в название. Что же это тогда за «Роза» такая? В конце фильма есть цитата: «от розы увядшей, остаётся лишь имя её», цитата взята из поэмы "О презрении к миру" бенедиктинца Бернарда Морланского (XII в.). Но и это не оправдывает «Имя Розы». Больше всего мне нравится вариант с «дезориентацией» читателя - как того и хотел Эко. Множество прочтений, вот к чему он стремился и потому поместил многоликий символ в название. А читатель или зритель пусть сам решает…
Несмотря на такое «РОЗАвое» название, фильм очень серьёзен. Здесь показана история первой половины 14 века, а именно 1327 год. На севере Италии в Бенедиктинском аббатстве должна произойти встреча, представителей папской курии и францисканцев, чтобы решить вопрос о бедности Христа, и церкви. Встречу должен подготовить умный францисканец Вильям Баскервильский. Вильям приезжает заранее вместе с послушником Эджом (или Адсоном), и становится свидетелем таинственных убийств. Вильям, обладающий восьмикилограммовым мозгом, известен многим, и именно поэтому его отправляют на поиски улик. Но его не интересует, кто кого убивает, его интересует потеря своего ночного чепчика, который из-за маленьких размеров, всё время слетает с головы. Немного поплутав, Вильям и Эдж попадают в скрипторий. В это время монахи трясутся под одеялами в страхе перед приближающимся концом света. Помимо этого их тревожит, что будет на завтрак, что будет на обед, и кто ночью ходит по скрипторию. Соответственно Вильяма никто не останавливает. Кроме Эджа, который зацепился шерстяной кофтой от «Франциска» за входную дверь. Кроме кофты Эдж ничего не носил, то Кристиан Слейтер играющий послушника, внезапно оголел. Его невнятный взгляд, стал ещё невнятнее. В углу посапывал Хорхе - слепой брат. Вильям, воспользовавшись моментом, вытащил из-под руки слепого брата книгу Аристотеля «Поэтика». В книге не оказалось картинок, и Вильям положил книгу на место. У ног Хорхе валялась какая-то бумажка, на которой кроме коричневых грязных пятен ничего не было. Но Вильяму было плевать на пятна, ему нестерпимо хотелось курить, он поднял листок и обнаружив в своём кармане немного табачка, легко скрутил «козью ножку» и присел на порог. Когда бумага начала тлеть, на ней стали проявляться таинственные знаки. Вильям понял, что он уже близок к разгадке непонятно чего, но «ножка» тлела, а читать на «итальянском» он не мог. Эдж в это время, от холода, выстукивал «Марсельезу» зубами и пытался связать себе новую кофту из паутины, которая в огромном количестве висела на стенах. «Выше нос, парень! Паутиной можно удержать целый «Боинг», а то и целых два! » - успокоил Эджа Вильям и, засмеявшись, убежал искать переводчика с итальянского на его родной язык – баскервильский. По дороге он наткнулся на помощника травника, горбуна. Горбун, своей подмышкой пытался съесть живую курицу, а тысячи голодных пытались её вырвать у него своими ногами. Горбун объяснял им, что эта курица - ведьма, и он её должен «инквизировать своими потными волосами». Вильям хотел, было спросить… Но Горбун перестал вдруг жевать свой нос и не спеша стал рассказывать грустную историю про свое неудачное выступление на «кастинге» в «Нотр дам де Пари». Вильям сплюнул на пол, но попал в Эджа. Эдж не расстроился, ему уже было всё равно – его ноги были намертво связаны и конец крепкой верёвки уходил в сжатый морщинистый кулак Вильяма, так что в то время как Вильям бежал – Эдж «собирал все острые углы» своим тщедушным тельцем. Температура воздуха неумолимо приближалась к отметке минус 40. Нужно было срочно спускаться вниз, оставалось всего-то ничего – 66 этажей…. Внизу их встретил забавный Умбертино (то ли монах-спиритуал, то ли спиртовой магнат). Он крикнул лежащему Эджу: «Не позорься, побрейся наголо, как настоящий бандитос! » И блеснув лысиной, исчез во тьме. Вильям не знал, что делать. Прошлое Джеймса Бонда не давало покоя, и хотелось сесть в самолёт, или в новый «порш», но на дворе был 1327 год, а в руке дотлевал грязный лист «самокрутки». Тайна убийственного аббатства, исчезала вместе с дымом. Только сейчас Вильям понял, как же он «по-Баскервильски» поступил, оставив «Поэтику» Аристотеля, эту бесценную книгу, в руках слепого брата. Как всегда Вильям вспомнил имена и адреса всех перекупщиков в Северной Италии слишком поздно. Возвращаться на 66 этаж Вильям не хотел. Мимо него пролетела карета, запряжённая чертями. Резко засвистели тормозные колодки три раза, это означало, что до конца фильма осталось три минуты. Карета включила заднюю передачу, и подъехала к монаху. Из дверей вывалился Пирс Броснан, он же Бернар де Ги. Великий инквизитор поинтересовался, что это такое тлеет в руке у монаха, и будет ли он «присяжным». Вильям сказал, что «присяжным» он точно не будет, а будет только «пристойным», а в руке у него «тайна великих убийств». Бернар понял, что сумасшествие Вильяма зашло слишком далеко, и вырвал из рук знаменитого францисканца связанные ноги Кристиана Слейтера, или просто Эджа. Вильяма вдруг осенило, что таинственные знаки, наверняка были написаны лимонным соком, но запах жжёных фекалий помешал его «осенению», и когда знаков на горелом обрывке было уже не видать - он прыгнул в яму с помоями и поплыл «Навстречу с Богом! » - так он всем сказал на прощание. Больше мы его не видели. Что же было с другими интересными персонажами? - спросите вы. Бернар де Ги разочаровавшись в инквизиции, стал пастором в Южной Америке, где он обучал негритянских детей божьему слову, но когда он понял, что негритянские дети забывают обо всём, что он им говорил как только покидают его жилище – он взялся за старое и сжёг всю деревню. Слепой Хорхе стал известным средневековым музыкантом-порошайкой и его глаза каждый раз начинали видеть, когда в шляпу падали большие деньги. Горбун – сходил на горбовую пластическую операцию и сделал себе второй горб, а потом всех долго уверял в том, что он ангел – пока его не скинули с башни, в целях «демонстрации крестьянам высшего горбового ангельского пилотажа». Умбертино переехал в Рим и стал известным влиятельным мафиози, пока в спальню к его будущей вдове не закинули лошадиную голову. Эдж написал эту историю, и на вырученные от продажи чепчика Вильяма деньги основал собственную фирму, по производству изделий из паутины. А Францисканцы так и не встретились с представителями папской курии, так как никто кроме Вильяма дороги на север Италии не знал…
|
