Фильм - Имя розы (Der Name der Rose, 1986)

В «Заметках на полях «Имени розы» /1983/ Умберто Эко с гордостью делился замечанием Марко Феррери о том, что его диалоги на редкость кинематографичны, поскольку «длятся ровно столько времени, сколько заявлено». Отсюда – всего шаг до идеи перенести роман, опубликованный в 1980-м году и достаточно неожиданно ставший бестселлером, на киноплёнку. И Жан-Жак Анно уверовал, что именно ему предначертано осуществить экранизацию, с жаром приступив к работе, как только получил от автора одобрение. Подготовительный период, продлившийся лет пять, включал в себя не только написание множества (семнадцати!) вариантов сценария¹, но и утомительный выбор мест для съёмок, и не менее напряжённый кастинг. Причём руководство Columbia Pictures оказалось настолько разочаровано кандидатурой Шона Коннери, которому никак не удавалось вернуться на вершину славы после прощания с «бондианой», что раздумало финансировать проект! Тем не менее потраченная внушительная сумма ($17 млн.), позволившая возвести наиболее грандиозные в Европе декорации со времён «Клеопатры» /1963/ и подойти с особым тщанием к созданию предметов реквизита, многократно окупилась в мировом прокате: общие кассовые сборы составили $77,2 млн.². Но куда важнее мощный художественный резонанс, слабыми отблесками которого видятся премия «Сезар» (почему-то в номинации «Лучший иностранный фильм»), награды британских, итальянских, немецких коллег. Говорят, успех ленты породил новую волну интереса к первоисточнику – именно под углом сравнения с киноверсией!

Шлейф личности агента 007, пусть и убелённого сединами, облачённого в серую рясу францисканца, безусловно, привносит дополнительные нюансы в образ Вильгельма Баскервильского, восходивший и к средневековому логику Уильяму Оккаму, и к Шерлоку Холмсу, благо что искушённый монах получил собственного благодарного летописца – Адсона. Как следствие, обогатился и ключевой для профессора Эко мотив гносеологических возможностей разума, с одной стороны умеющего, читая знаки и делая умозаключения, неуклонно продвигаться вперёд к разгадкам великих тайн бытия, а с другой – способного увести не на тот путь, приписывая событиям закономерности, которых на самом деле не существует. Детективная интрига разрешается не иначе, как глубокомысленным мировоззренческим противостоянием – и не интеллектуальной дискуссией, а поединком, из которого и Джеймс Бонд бы вышел победителем лишь по везению. Насыщенность литературного текста, в первую очередь диалогов, философскими, богословскими и историческими реминисценциями уступает место богатейшей визуальной культуре, когда любая деталь одеяний, каждый камень монастыря, не говоря уже о страницах древних рукописей, несёт ценнейшую информацию. Очевидно, что больших трудов стоил Анно и подбор выразительных человеческих типажей – достаточно отметить Фёдора Шаляпина-мл. в облачении слепого старца Хорхе Бургосского и, безусловно, Ф. Мюррея Абрахама, изобразившего идейного противника Вильгельма, инквизитора-изувера. А уж сами картины убийств, реконструируемые сыщиком-францисканцем, действительно производят впечатление предвестников апокалипсиса, не упускающего возможность наступить под занавес – пусть и в отдельно взятом храме Господнем. «Имя розы» остаётся примером не иллюстрации, а глубокомысленного и в некоторых отношениях³ – полемического кинематографического прочтения незаурядной книги. И всё-таки по завершении просмотра не покидает скромное пожелание когда-нибудь увидеть более подробную, всеобъемлющую, не расходящуюся с первоисточником ни в одном нюансе экранизацию, осуществлённую, допустим, в формате мини-сериала.

__________
1 – Были привлечены четверо искушённых кинодраматургов из разных стран.
2 – Правда, на Северную Америку пришлось только $7,15 млн., в то время как в ФРГ аудитория составила 5,897 миллионов человек, во Франции – 4,95 миллионов.
3 – Например, в том, что касается судьбы бедной девушки-крестьянки – прекрасной розы, чьё имя навсегда осталось для Адсона неизвестным.