Истории вымышленные только тогда хороши и увлекательны, когда они приближаются к правде или правдоподобны, истории же, имеющие своим предметом происшествия истинные, тогда только и хороши, когда они правдивы.
"Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский" Мигель Сервантес
http://i69.fastpic.ru/big/2015/0519/37/c007e4ddc2b3ed7ff314f5fdb375e937.png
Пролог
- Тик-так, тик-так, - звучно и размеренно отсчитывали громоздкие механические часы, занимавшие половину свободного пространства стены, заставленной шкафами с увесистыми фолиантами, выцветшие корешки которых давно превратились в монотонную серую массу. Напротив за массивным дубовым кабинетным столом сидел солидного вида пожилой господин и с серьезным видом изучал какую-то книгу, то и дело проговаривая про себя текст:
- Возникает вопрос: какова же дальнейшая судьба либидо, отщепившегося при Schizophrenia от объектов? В этом отношении нам дает указание бред величия при этой болезни. Он образовался за счет либидо объектов. Либидо, оторвавшись от внешнего мира, обращается на собственное Я, и таким образом создается состояние, которое мы можем назвать нарцизмом. Но самый бред величия не является чем-то совершенно новым, а представляет из себя, как мы знаем, увеличение и выявление бывшего уже раньше состояния. Нарцизм парафреника, возникший вследствие перенесения либидо на собственное Я, является, таким образом, вторичным, появившимся на почве первичного, до того затемненного разнообразными влияниями.
- Тик-так, тик-так...
- Источником дальнейшего развития теории либидо являются наши наблюдения над душевной жизнью примитивных народов и детей и наше понимание их психики. У примитивных народов мы наблюдаем черты, которые могли бы быть приняты за проявления бреда величия, если бы встречались лишь в единичных случаях. Сюда относится громадная переоценка примитивными народами могущества их желаний и душевных движений, «всемогущество мысли», вера в сверхъестественную силу слова, приемы воздействия на внешний мир, составляющие «магию» и производящие впечатление последовательного проведения в жизнь представлений о собственном величии и всемогуществе. Совершенно сходное отношение к внешнему миру мы предполагаем и у современного ребенка, развитие которого нам гораздо менее ясно. Таким образом у нас создается представление о том, что первично либидо концентрируется на собственном Я, а впоследствии часть его переносится на объекты; но по существу этот переход либидо на объекты не окончательный процесс, и оно все же продолжает относиться к охваченным им объектам. Мы, естественно, сначала не замечали этой доли либидо, так как исходили в нашем исследовании из невротических симптомов. Наше внимание приковали к себе только эманации этого либидо, его способность привязываться к внешним объектам и снова обращаться вовнутрь. Говоря в общих, более грубых чертах, мы видим известное противоречие между Я-либидо и объект-либидо. Чем больше расходуется и изживается одно, тем бедней переживаниями становится другое. Высшей фазой развития объект-либидо кажется нам состояние влюбленности, которое рисуется нам как отказ от собственной личности вследствие привязанности к объекту, и противоположность которого составляет фантазия (или внутреннее восприятие) параноика о...
На этом чтение прервал осторожный негромкий стук в дверь.
- Профессор, разрешите?
- Входите, Дуглас.
В комнату буквально ввалился запыхавшийся высокий полный мужчина в белом костюме медработника и массивных роговых очках, сжимавший в руках пухлую амбулаторную карту.
- Профессор, тут новая пациентка поступила..., - судорожно сглотнув начал он. - В общем, буйная, как в тот[ раз. Её бойфренд сам привё...
- Что-о-о? - Лицо профессора вытянулось в изумленную страдальческую гримасу, а рука нервно схватилась за галстук. - [i]Опять роботы-убийцы из будущего?!
-Нет. В этот раз более прозаичный случай, - ответил медработник, протягивая медицинскую карту.
- Тэк-с, тэк-с... - облегченно выдохнул профессор, открывая историю болезни.
- Таканаши Рикка. 21 год. Студентка... Ого! Какой букет, однако: истерический психоз, парафренный синдром, стойкие галлюцинации, параноидная шизофрения... Как все запущено. Дуглас, готовьте 10 кубиков амобарбитала натрия, а пока пусть заводят ее, хочу побеседовать с этой "интересной" особой. - договорил он, вставая из-за стола.
Медработник скрылся. Через мгновение послышалась какая-то шумная возня, дверь внезапно распахнулась и в кабинет, дико вопя и яростно вырываясь из рук двух чернокожих санитаров, вихрем влетела девушка с взъерошенными синими волосами в наряде готической лолиты.
Одновременно с этим профессор почувствовал, как что-то тяжелое и острое вонзилось в его лоб. В глазах его начало темнеть, он медленно, как во сне, стал сползать на пол. Мозг все еще фрагментарно выхватывало куски исчезающей в сумраке реальности: блестящий паркет, массивный фиолетовый зонт, неистовый танец белых брюк санитаров и черных чулок... И, наконец, тьма окончательно окутала его сознание под аккомпанемент затухающего где-то вдалеке:
- Разверзнись реальность! Разорвись синапс! Исчезни, этот мир!
"Пир во время чумы" (с)
Внешне милая школьная комедия. Очаровашки герои весело дурачатся - дети, что с них возьмешь. Так подумало большинство посмотревших и смело поставили 8-10 тайтлу. Вначале и я точно так же хотел поступить, но потом задумался - а что на самом деле представляет из себя это аниме? Только лишь веселую комедию про школьных чудаков? Казалось бы, ну что тут такого? Подумаешь - герои выдумывают себе альтернативную реальность, живут в ней, игнорируют объективную реальность и взрослых, переходный возраст же...
Да? А теперь давайте представьте себе, например, такую картину в реальности: невменяемая здоровая "девка"-старшеклассница, разодетая девочкой-волшебницей, носится по школе/району с воплями "Разорвись синапс, исчезни мир! " и при этом дерется зонтиком с воображаемыми врагами. Причем все это происходит на полном серьезе - она во все это верит, всем своим видом доказывая, что все ее фантазии существуют на самом деле. Ну что, теперь Вам так же весело? А ведь это уже не "индиго" и не подростковый эскапизм, это уже олигофрения, граничащая с детской шизофренией. И выходкам этой 17летней мадемуазель уже не умиляться нужно, а давно тащить ее на прием к психиатру. Хотя, судя по клинике, уже поздно. Но нам создатели преподносят эту трагедию как некий комедийный фарс, в то время, как тут не уже смеяться нужно, а плакать над судьбой бедной девочки.
Но вот подоспел второй сезон - герои подросли, но не их интеллект. Даже наоборот - тараканов еще больше стало. Шизофрения главной героини прогрессирует, а ее родственникам и "друзьям" все так же наплевать. Может Рикка выросла из своих детских фантазий? Нет, она еще больше погружается в пучину иллюзий вымышленного мира и все окружающие ей в этом активно потакают. Что ждет во взрослой жизни человека с такими психическими девиациями? Вы давно бывали в психиатрической лечебнице? Может видели по ТВ? Правильно! Будущее Рикки ясно даже не для специалиста - маниакальные психозы, неврастения, гематомы от шприцев, больничная койка в психбольнице, инвалидность и могила. Все. Если очень повезет, жалкое существование в виде индифферентного овоща, сидящего на антидепрессантах и безвылазно запертого в четырех стенах дома родителей, и с тем же скорым летальным исходом. На наших глазах разыгрывается трагедия - человеческая жизнь, плененная мнимыми иллюзиями и галлюцинациями, катится в пропасть безумия и небытия, и никто не пытается спасти ее. В лучшем случае ей потакают, еще более усугубляя финал... Но нам-зрителям весело, мы смеемся и пляшем, взявшись за ручки! Это неправильно, неестественно. Это - "пир во время чумы".
Эпилог
Возможно, я сгущаю краски, да и сами создатели на самом деле "не ведали что творили". И, несомненно, у этого аниме есть множество достоинств, в избытке описанных здесь до меня другими комментаторами. Эстетика визуального образа здесь гармонично вписана в жанр и умело балансирует на грани комедии абсурда и романтики. И, если бы не скрытый трагический подтекст (на котором в аниме никто не акцентирует внимания вообще), аниме заслужило бы от меня и более высокую оценку. Но, увы, не в данном контексте. 5 из 10.
В жизни героев есть предел счастью и славе, на котором они должны остановиться; если они пойдут далее, то впадут в несчастье и презрение.
Мигель де Сервантес
|
