Судя по некоторым намекам, разбросанным кое-где на страницах этой книги, 
мы  полагаем, что  ее автору не  польстит, если  мы  укажем,  насколько,  по
вашему мнению, мы обязаны появлением  такого  сочинения  творцу  "Заметок  о
естественной истории Вселенной." - ведь он, снискав популярность эnой теме и
пробудив любознательность людей, прежде равнодушных  к  подобным  предметам,
создал круг читателей - не ученых  и  не  философов,  -  которым  можно  без
опасения адресовать подобные труды. Мы твердо убеждены,  что  в  этом  также
заключается весьма важная заслуга создателя вышеупомянутой замечательной, но
еще не получившей должного признания книги перед его эпохой.
     Замысел мистера Р.  Ханта  оригинален  и  очень  хорош.  Показать,  что
научные факты не менее - если не более -  поэтичны,  чем  любой  поэтический
вымысел, порожденный ошибочными наблюдениями и неверным толкованием (как это
было, например, у древних греков), показать, что хотя  дриады  ныне  уже  не
обитают в рощах, все же в каждом лесу, в каждом дереве, в каждом листочке  и
в каждом кольце мощного ствола таится прекрасная и удивительная жизнь, вечно
меняющаяся, вечно длящаяся, вечно свидетельствующая о дивных деяниях  Высшей
Мудрости и ведущая  искателя  от  чуди  к  чуду,  пока  он  с  благоговейным
восторгом не постигает, как необъятен мир чудес, окружающий его  с  колыбели
до могилы, показать все это - задача поистине  достойная  того,  кто  избрал
своим занятием философию природы, и благодетельная для духа века.  Показать,
что  Наука,  проникающая  в  тайны  Природы,  может  подобно  самой  Природе
возродить  в  новой  форме  все  ею  разрушаемое;  что,  освобождая  нас  от
"безвредных  суеверий",  она  отнюдь  не  заковывает  нас,  как   утверждают
некоторые, в безжалостные цепи  утилитаризма,  а  наоборот,  предлагает  нам
взамен нечто лучшее, нечто более прекрасное и более  возвышающее  душу  тех,
кто умеет правильно смотреть на вещи, нечто более благородное и  животворное
для полета фантазии, - показать все это - значит осуществить мудрый,  нужный
и полезный замысел. Если бы ученые, писавшие о таких предметах, чаще ставили
перед собой подобную цель, они принесли бы  больше  добра  и  повели  бы  по
своему пути больше последователей, ныне  лишь  чуть-чуть  различающих  вдали
сияние науки.
     Наука спустилась в  рудники  и  угольные  шахты,  и  перед  безопасными
лампами без следа рассеялись гномы и духи этих обитателей мрака. Но зато  мы
узнали, как на протяжении неисчислимых столетий рождались металлы; мы узнали
о растениях, существующих глубоко под землей, где в непроницаемой  тьме  они
все же ощущают присутствие солнца  на  небе  и  получают  от  него  какую-то
тончайшую субстанцию, необходимую для их жизни; мы  узнали  историю  вековых
лесов и обширных земельных угодий, по сей день уносимых в море  Миссисипи  и
другими мощными реками. Нет более сирен,  русалок  и  великолепных  городов,
мерцавших в глубине под безмятежной гладью моря или на дне прозрачных  озер,
но вместо них уничтожившая  их  Наука  показывает  нам  коралловые  острова,
построенные мельчайшими созданиями,  открывает  нам,  что  наши  собственные
меловые утесы и известняки возникли из праха  мириадов  поколений  невидимых
для глаза  существ,  и  даже  разлагает  воду  на  составляющие  ее  газы  и
воссоздает ее заново по  собственной  воле.  Набитые  сокровищами  пещеры  в
скалах, доступные лишь  обладателям  волшебного  талисмана,  Наука  разнесла
вдребезги, как она может раздробить и стереть в пыль самые скалы, но зато  в
этих  скалах  она  нашла  и  сумела  прочитать   великую   каменную   книгу,
повествующую об истории земли еще с тех дней, когда тьма царила над бездной.
На их обрывистых склонах она отыскала  следы  зверей  и  птиц,  не  виданных
человеком. Из их недр она извлекла кости и сложила эти кости в скелеты таких
чудовищ, которые одним ударом лапы уложили бы  на  месте  любого  сказочного
дракона. На звезды, усеивающие по  ночам  небесную  твердь,  уже  больше  не
взирают с  одиноких  башен  наивные  мечтатели  и  обманщики,  верившие  или
притворявшиеся, что верят,  будто  этим  великим  мирам  поручено  управлять
ничтожными судьбами отдельных людей здесь, на земле; зато два жившие  далеко
друг от друга астронома, наблюдая из своих  уединенных  кабинетов  за  давно
известной звездой, поняли по ее  чуть  заметному  трепету,  что  из  глубины
пространства к ней приближается  какое-то  неизвестное  небесное  тело,  чье
притяжение на определенной  части  его  необозримого  пути  и  вызывает  это
отклонение. В назначенный срок тело это проходит предсказанное место и вновь
удаляется - влияние его слабеет,  старая  звезда  снова  сияет  спокойно,  а
новая, отныне навеки связанная со  славными  именами  Леверье  и  Адамса  *,
получает имя Нептуна. Астролог исчез из башни  замка  (чьи  бойницы  выходят
теперь  на  железнодорожное  полотно!)  и  больше  не  пророчит,   что   его
сиятельству грозит близкая гибель, ибо блеск вон той планеты идет на  убыль;
зато вместо него пришел профессор точной науки и  доказал,  что  лучу  света
требуется шесть лет, чтобы достичь Земли  от  ближайшей  к  ней  неподвижной
звезды, и что если бы одна из дальних звезд сегодня  погасла  бы,  на  Земле
сменилось  бы  несколько  поколений  ее  смертных  обитателей,  прежде   чем
человечество узнало бы об этом.
     Главная цель книги мистера Ханта и заключается в  том,  чтобы  показать
как можно яснее ту щедрую поэтическую компенсацию, которую Наука  предлагает
нам взамен всего, что она у нас отняла. Он превосходно владеет материалом  и
в совершенстве достигает желаемого. Можно пожаловаться только  на  некоторое
многословие, и порой мы предпочли бы, чтобы с нами  говорили  более  простым
языком. Кроме того, нас не вполне убедили возражения  мистера  Ханта  против
некоторых геологических теорий:  мы,  с  его  позволения,  считаем,  что  их
поддерживают  многие  умные  люди,   которые   опираются   на   определенные
геологические факты, хотя и не являются ни химиками, ни палеонтологами. Но в
эту книгу вложены глубокие познания, и она принадлежит перу красноречивого и
добросовестного человека: вот почему мы принимаем  ее  с  такой  радостью  и
удовольствием, что нам не хочется долее останавливаться на  ее  недостатках.
Мы предлагаем вниманию читателей несколько коротких отрывков.
    
           КАКИМ ОБРАЗОМ МЫ "ПРИХОДИМ И УХОДИМ ТЕНЯМ ПОДОБНО"     
    
     Растение, подвергающееся естественному или  искусственному  разложению,
растворяется в воздухе, оставив после себя лишь  несколько  гранов  твердого
вещества. Животное точно так же постепенно  "рассеивается  в  воздухе".  Как
обнаружено, мускулы, кровь и кости при этом  улетучиваются  в  форме  газов,
"оставляя лишь горстку  праха",  который  принадлежит  к  более  устойчивому
минеральному царству. Отсюда видно, насколько мы зависим  от  атмосферы.  Мы
извлекаем из нее нашу субстанцию, а после смерти опять сливаемся с  ней.  Мы
поистине  лишь  преходящие  тени.  Животные   и   растительные   образования
оказываются всего  лишь  сгустками  атмосферы.  Высочайшие  творения  самого
талантливого поэта не идут ни в какое сравнение с красотой  этой  чистейшей,
истиннейшей поэзии науки. Человек постиг эти изменения лишь с  помощью  силы
разума, опираясь на феномены,  которые  Наука  непрерывно  открывает  вокруг
него. Сомнение греческого мудреца  в  собственной  личности  было  развитием
великой истины, лежащей вне пределов нашего разума. Романтический  взгляд  и
суеверие облекают для спиритуалиста в видимые формы  предельную  эфемерность
мира духов, "одетых в собственный ужас", благодаря  которому  поддерживается
их владычество.
     Когда Шекспир вложил в уста своего очаровательного Ариэля * песню:
    
     Отец, твой спит на дне морском, Он тиною затянут,
     И станет плоть его песком, Кораллом кости станут.
     Он не исчезнет, будет он  Лишь  в  новой  форме  воплощен  {Перевод  М.
Донского.}, -
    
     он даже не подозревал, как правильно нарисовал он химические изменения,
благодаря   которым   животная   материя   заменяется   кремнеземистыми    и
известняковыми образованиями.
    
     Почему мистер  Хант  полагает,  что  Шекспир  "даже  не  подозревал"  о
собственной мудрости, мы, право, не совсем понимаем. Быть может, он  исходит
в своем предположении из того, что Шекспир не был ни признанным химиком,  ни
признанным палеонтологом.
     В заключение мы приведем еще один отрывок, который, по нашему мнению, с
поразительной ясностью показывает, как преходяща и  тороплива  наша  краткая
жизнь, которую заключают сон и спокойное величие природы.
    
       ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ЗНАЧЕНИЕ ВРЕМЕНИ ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА И ДЛЯ ПРИРОДЫ     
    
     Все сущее на земле является результатом химических  реакции.  Мы  можем
воспроизвести в наших лабораториях процесс воссоединения  молекул  и  обмена
атомами, однако в природе он протекает  очень  медленно,  а  в  наших  руках
происходит почти мгновенно. В  природе  химическая  сила  распределяется  на
длительный  период  и  изменения  практически  незаметны.  Мы  искусственным
образом концентрируем  химическую  силу  и  расходуем  ее  для  производства
изменений, которые занимают максимум несколько часов.