ГЛАВА ВТОРАЯ
   ВОЛЧИЦА

   Позавтракав и уложив в сани свои скудные пожитки, Билл и Генри  поки-
нули приветливый костер и двинулись в темноту. И  тотчас  же  послышался
вой - дикий, заунывный вой; сквозь мрак и холод он долетал до них  отов-
сюду. Путники шли молча. Рассвело в девять часов.
   В полдень небо на юге порозовело - в том месте, где выпуклость земно-
го шара встает преградой между полуденным солнцем и страной  Севера.  Но
розовый отблеск быстро померк. Серый дневной свет, сменивший  его,  про-
держался до трех часов, потом и он погас,  и  над  пустынным  безмолвным
краем опустился полог арктической ночи.
   Как только наступила темнота, вой, преследовавший путников и  справа,
и слева, и сзади, послышался ближе; по временам он раздавался так  близ-
ко, что собаки не выдерживали и начинали метаться в постромках.
   После одного из таких припадков панического страха, когда Билл и Ген-
ри снова привели упряжку в порядок, Билл сказал:
   - Хорошо бы они на какую-нибудь дичь напали и оставили нас в покое.
   - Да, слушать их малоприятно, - согласился Генри.
   И они замолчали до следующего привала.
   Генри стоял, нагнувшись, над закипающим котелком с бобами и подклады-
вал туда колотый лед, когда за его спиной вдруг послышался  звук  удара,
возглас Билла и пронзительный визг. Он  выпрямился  и  успел  разглядеть
только неясные очертания  какого-то  зверя,  промчавшегося  по  снегу  и
скрывшегося в темноте. Потом Генри увидел, что Билл не то с  торжествую-
щим, не то с убитым видом стоит среди собак, держа в одной руке палку, а
в другой хвост вяленого лосося.
   - Половину все-таки утащил! - крикнул он. - Зато  я  всыпал  ему  как
следует. Слышал визг?
   - А кто это? - спросил Генри.
   - Не разобрал. Могу только сказать, что ноги, и пасть, и шкура у него
имеются, как у всякой собаки.
   - Ручной волк, что ли?
   - Волк или не волк, только, должно быть, действительно  ручной,  если
является прямо к кормежке и хватает рыбу.
   Этой ночью, когда они сидели после ужина на ящике, покуривая  трубки,
круг горящих глаз сузился еще больше.
   - Хорошо бы они стадо лосей где-нибудь спугнули и оставили нас в  по-
кое, - сказал Билл.
   Его товарищ пробормотал что-то не совсем любезное, и  минут  двадцать
они сидели молча: Генри - уставившись на огонь, а Билл - на круг горящих
глаз, светившийся в темноте, совсем близко от костра.
   - Хорошо было бы сейчас подкатить к МакГэрри... - снова начал Билл.
   - Да брось ты свое "хорошо бы", перестань ныть! - не выдержал  Генри.
- Изжога у тебя, вот ты и скулишь. Выпей соды - сразу полегчает, и мне с
тобою будет веселее.
   Утром Генри разбудила отчаянная брань. Он поднялся на локте и увидел,
что Билл стоит среди собак у разгорающегося костра и с искаженным от бе-
шенства лицом яростно размахивает руками.
   - Эй! - крикнул Генри. - Что случилось?
   - Фрог убежал, - услышал он в ответ.
   - Быть не может!
   - Говорю тебе, убежал.
   Генри выскочил из-под одеяла и кинулся к собакам.
   Внимательно пересчитав их, он присоединил свой  голос  к  проклятиям,
которые его товарищ посылал по адресу всесильной Северной глуши,  лишив-
шей их еще одной собаки.
   - Фрог был самый сильный во всей упряжке, - закончил свою речь Билл.
   - И ведь смышленый! - прибавил Генри.
   Такова была вторая эпитафия за эти два дня.
   Завтрак прошел невесело; оставшуюся четверку собак запрягли  в  сани.
День этот был точным повторением многих предыдущих дней.  Путники  молча
брели по снежной пустыне. Безмолвие нарушал  лишь  вой  преследователей,
которые гнались за ними по пятам, не показываясь на глаза. С наступлени-
ем темноты, когда погоня, как и  следовало  ожидать,  приблизилась,  вой
послышался почти рядом; собаки дрожали  от  страха,  метались  и  путали
постромки, еще больше угнетая этим людей.
   - Ну, безмозглые твари, теперь уж никуда не денетесь, -  с  довольным
видом сказал Билл на очередной стоянке.
   Генри оставил стряпню и подошел посмотреть. Его товарищ привязал  со-
бак по индейскому способу, к палкам. На шею каждой собаки он надел кожа-
ную петлю, к петле привязал толстую длинную палку - вплотную к шее; дру-
гой конец палки был прикреплен кожаным ремнем к вбитому  в  землю  колу.
Собаки не могли перегрызть ремень около шеи, а палки мешали  им  достать
зубами привязь у кола.
   Генри одобрительно кивнул головой.
   - Одноухого только таким способом и можно  удержать.  Ему  ничего  не
стоит перегрызть ремень - все равно что ножом полоснуть. А  так  к  утру
все целы будут.
   - Ну еще бы! - сказал Билл. - Если хоть одна пропадет,  я  завтра  от
кофе откажусь.
   - А ведь они знают, что нам нечем их припугнуть, - заметил Генри, ук-
ладываясь спать и показывая на мерцающий круг, который окаймлял их  сто-
янку. - Пальнуть бы в них разок-другой - живо  бы  уважение  к  нам  по-
чувствовали. С каждой ночью все ближе и ближе подбираются. Отведи  глаза
от огня, вглядись-ка в ту сторону. Ну? Видел вон того?
   Оба стали с интересом наблюдать за смутными  силуэтами,  двигающимися
позади костра. Пристально всматриваясь туда, где в темноте сверкала пара
глаз, можно было разглядеть очертание зверя. По временам удавалось  даже
заметить, как эти звери переходят с места на место.
   Возня среди собак привлекла внимание Билла и Генри.  Нетерпеливо  по-
визгивая, Одноухий то рвался с привязи в темноту, то, отступая назад,  с
остервенением грыз палку.
   - Смотри, Билл, - прошептал Генри.
   В круг, освещенный костром, неслышными  шагами,  боком,  проскользнул
зверь, похожий на собаку. Он подходил трусливо и в то  же  время  нагло,
устремив все внимание на собак, но не упуская из виду и людей.  Одноухий
рванулся к пришельцу, насколько позволяла палка, и нетерпеливо заскулил.
   - Этот болван, кажется, ни капли не боится, - тихо сказал Билл.
   - Волчица, - шепнул Генри. - Теперь я понимаю, что произошло с  Фэтти
и с Фрогом. Стая выпускает ее как приманку. Она завлекает собак,  а  ос-
тальные набрасываются и сжирают их.
   В огне что-то затрещало. Головня откатилась в сгорю ну с громким  ши-
пением. Испуганный зверь одним прыжком скрылся в темноте.
   - Знаешь, что я думаю. Генри, - сказал Билл.
   - Что?
   - Это та самая, которую я огрел палкой.
   - Можешь не сомневаться, - ответил Генри.
   - Я вот что хочу сказать, - продолжал Билл, - видно, она  привыкла  к
кострам, а это весьма подозрительно.
   - Она знает больше, чем полагается знать уважающей  себя  волчице,  -
согласился Генри. - Волчица, которая является к кормежке собак, -  быва-
лый зверь.
   - У старика Виллэна была когда-то собака, и она ушла вместе с  волка-
ми, - размышлял вслух Билл. - Кому это знать, как не мне?  Я  подстрелил
ее в стае волков на лосином пастбище у Литл-Стика. Старик Виллэн плакал,
как ребенок. Говорил, что целых три года ее не видел. И все эти три года
она бегала с волками.
   - Это не волк, а собака, и ей не раз приходилось есть рыбу из рук че-
ловека. Ты попал в самую точку, Билл.
   - Если мне только удастся, я ее уложу, и она будет не волк и не соба-
ка, а просто падаль, - заявил Билл. - Нам больше нельзя собак терять.
   - Да ведь у тебя только три патрона, - возразил ему Генри.
   - А я буду целиться наверняка, - последовал ответ.
   Утром Генри снова разжег костер и занялся приготовлением завтрака под
храп товарища.
   - Уж больно ты хорошо спал, - сказал он, поднимая его ото сна. -  Бу-
дить тебя не хотелось.
   Еще не проснувшись как следует, Билл принялся за  еду.  Заметив,  что
его кружка пуста, он потянулся за кофейником. Но кофейник стоял  далеко,
возле Генри.
   - Слушай, Генри, - сказал он с мягким упреком, - ты ничего не забыл?
   Генри внимательно огляделся по сторонам и покачал головой. Билл  про-
тянул ему пустую кружку.
   - Не будет тебе кофе, - объявил Генри.
   - Неужели весь вышел? - испуганно спросил Билл.
   - Нет, не вышел.
   - Боишься, что у меня желудок испортится?
   - Нет, не боюсь.
   Краска гнева залила лицо Билла.
   - Так в чем же тогда дело, объясни, не томи меня, - сказал он.
   - Спэнкер убежал, - ответил Генри.
   Медленно, с видом полнейшей покорности судьбе, Билл  повернул  голову
и, не сходя с места, пересчитал собак.
   - Как это случилось? - безучастно спросил он.
   Генри пожал плечами.
   - Не знаю. Должно быть. Одноухий перегрыз ему ремень. Сам-то он,  ко-
нечно, не мог это сделать.
   - Проклятая тварь! - медленно проговорил Билл, ничем не  выдавая  ки-
певшего в нем гнева. - У себя ремень перегрызть не мог, так  у  Спэнкера
перегрыз.
   - Ну, для Спэнкера теперь все жизненные тревоги кончились. Волки, на-
верно, уже переварили его, и теперь он у них в кишках. - Такую  эпитафию
прочел Генри третьей собаке. - Выпей кофе, Билл.
   Но Билл покачал головой.
   - Ну, выпей, - настаивал Генри, подняв кофейник.
   Билл отодвинул свою кружку.
   - Будь я проклят, если выпью! Сказал, что не буду, если собака пропа-
дет, - значит, не буду.
   - Прекрасный кофе! - соблазнял его Генри.
   Но Билл не сдался и позавтракал всухомятку, сдабривая еду нечленораз-
дельными проклятиями по адресу Одноухого, сыгравшего с ними такую сквер-
ную шутку.
   - Сегодня на ночь привяжу их всех поодиночке, -  сказал  Билл,  когда
они тронулись в путь.
   Пройдя не больше ста шагов. Генри, шедший впереди, нагнулся и  поднял
какой-то предмет, попавший ему под лыжи. В темноте он не мог разглядеть,
что это такое, но узнал на ощупь и швырнул эту вещь назад, так  что  она
стукнулась о сани и отскочила прямо к лыжам Билла.
   - Может быть, тебе это еще понадобится, - сказал Генри.
   Билл ахнул. Вот все, что осталось от Спэнкера, - палка, которая  была
привязана ему к шее.
   - Начисто сожрали, - сказал Билл. - И даже ремней на палке не остави-
ли. Здорово же они проголодались, Генри... Чего доброго, еще и до нас  с
тобой доберутся.
   Генри вызывающе рассмеялся.
   - Правда, волки никогда за мной не гонялись, но мне приходилось и ху-
же этого, а все-таки жив остался. Десятка назойливых тварей еще недоста-
точно, чтобы доконать твоего покорного слугу, Билл!
   - Посмотрим, посмотрим... - зловеще пробормотал его товарищ.
   - Ну вот, когда будем подъезжать к Мак-Гэрри, тогда и посмотришь.
   - Не очень-то я на это надеюсь, - стоял на своем Билл.
   - Ты просто не в духе, и больше ничего, - решительно заявил Генри.  -
Тебе надо хины принять. Вот дай только до Мак-Гэрри  добраться,  я  тебе
вкачу хорошую дозу.
   Билл проворчал что-то, выражая свое несогласие с таким  диагнозом,  и
погрузился в молчание.
   День прошел, как и все предыдущие.
   Рассвело в девять часов. В двенадцать горизонт на  юге  порозовел  от
невидимого солнца, и наступил хмурый день, который через три часа должна
была поглотить ночь.
   Как раз в ту минуту, когда солнце сделало  слабую  попытку  выглянуть
из-за горизонта, Билл вынул из саней ружье и сказал:
   - Ты не останавливайся. Генри. Я пойду взглянуть, что там делается.
   - Не отходи от саней! - крикнул ему Генри. - Ведь у  тебя  всего  три
патрона. Кто его знает, что может случиться...
   - Ага! Теперь ты заскулил? - торжествующе спросил Билл.
   Генри промолчал и пошел дальше один, то и дело беспокойно оглядываясь
назад в пустынную мглу, где исчез его товарищ.
   Час спустя Билл догнал сани, сократив расстояние напрямик.
   - Широко разбрелись, - сказал он, - повсюду рыщут, но  и  от  нас  не
отстают. Видно, уверены, что мы от них не уйдем. Решили потерпеть немно-
го, не хотят упускать ничего съедобного.
   - То есть им кажется, что мы не уйдем от них, - подчеркнул Генри.
   Но Билл оставил эти слова без внимания.
   - Я некоторых видел - тощие! Наверно, давно им ничего не  перепадало,
если не считать Фэтти, Фрога и Спэнкера. А стая большая, съели и не  по-
чувствовали. Здорово отощали. Ребра, как стиральная доска, и животы сов-
сем подвело. Одним словом, дошли до крайности. Того и гляди всякий страх
забудут, а тогда держи ухо востро!
   Через несколько минут Генри, который шел теперь за санями, издал  ти-
хий предостерегающий свист.
   Билл оглянулся и спокойно остановил собак. За поворотом, который  они
только что прошли, по их свежим следам бежал  поджарый  пушистый  зверь.
Принюхиваясь к снегу, он бежал легкой, скользящей рысцой. Когда люди ос-
тановились, остановился и он, вытянув морду  и  втягивая  вздрагивающими
ноздрями доносившиеся до него запахи.
   - Она. Волчица, - сказал Билл.
   Собаки лежали на снегу. Он прошел мимо них к товарищу, стоявшему око-
ло саней. Оба стали разглядывать странного зверя, который уже  несколько
дней преследовал их и уничтожил половину упряжки.
   Выждав и осмотревшись, зверь сделал несколько шагов вперед. Он повто-
рял этот маневр до тех пор, пока не подошел к саням ярдов на сто,  потом
остановился около елей, поднял морду и, поводя носом,  стал  внимательно
следить за наблюдавшими за ним людьми. В этом взгляде было что-то  тоск-
ливое, напоминавшее взгляд собаки, но без тени собачьей преданности. Это
была тоска, рожденная голодом, жестоким, как волчьи клыки, безжалостным,
как стужа.
   Для волка зверь был велик, и, несмотря на его худобу, видно было, что
он принадлежит к самым крупным представителям своей породы.
   - Ростом фута два с половиной, - определил Генри. - И  от  головы  до
хвоста наверняка около пяти будет.
   - Не совсем обычная масть для волка, - сказал Билл. - Я никогда рыжих
не видал. А этот какой-то красновато-коричневый.
   Билл ошибался. Шерсть у зверя была настоящая волчья. Преобладал в ней
серый волос, но легкий красноватый оттенок, то исчезающий,  то  появляю-
щийся снова, создавал обманчивое впечатление - шерсть казалась то серой,
то вдруг отливала рыжинкой.
   - Самая настоящая ездовая лайка, только покрупнее, - сказал  Билл.  -
Того и гляди хвостом завиляет.
   - Эй ты, лайка! - крикнул он. - Подойди-ка сюда... Как там  тебя  зо-
вут!
   - Да она ни капельки не боится, - засмеялся Генри.
   Его товарищ крикнул громче и погрозил зверю кулаком,  однако  тот  не
проявил ни малейшего страха и только еще больше насторожился. Он продол-
жал смотреть на них все с той же беспощадной голодной тоской. Перед  ним
было мясо, а он голодал. И если бы у него только  хватило  смелости,  он
кинулся бы на людей и сожрал их.
   - Слушай, Генри, - сказал Билл, бессознательно понизив голос до шепо-
та. - У нас три патрона. Но ведь ее можно убить наповал. Тут не  промах-
нешься. Трех собак как не бывало, надо же положить этому конец.  Что  ты
скажешь?
   Генри кивнул головой в знак согласия.
   Билл осторожно вытащил ружье из саней, поднял было его, но так  и  не
донес до плеча. Волчица прыгнула с тропы  в  сторону  и  скрылась  среди
елей. Друзья посмотрели друг на друга. Генри многозначительно засвистал.
   - Эх, не сообразил я! - воскликнул Билл, кладя ружье на место. -  Как
же такой волчице не знать ружья, когда она знает время  кормежки  собак!
Говорю тебе, Генри, во всех наших несчастьях виновата она.  Если  бы  не
эта тварь, у нас сейчас было бы шесть собак, а не три. Нет, Генри, я  до
нее доберусь. На открытом месте ее не убьешь, слишком умна. Но я ее выс-
лежу. Я подстрелю эту тварь из засады.
   - Только далеко не отходи, - предупредил его Генри. - Если они на те-
бя всей стаей набросятся, три патрона тебе помогут, как мертвому припар-
ки. Уж очень это зверье проголодалось. Смотри, Билл, попадешься им!
   В эту ночь остановка была сделана рано. Три собаки не могли везти са-
ни так быстро и так подолгу, как это делали шесть; они заметно  выбились
из сил. Билл привязал их подальше друг от друга, чтобы они не перегрызли
ремней, и оба путника сразу легли спать. Но волки осмелели  и  ночью  не
раз будили их. Они подходили так близко, что собаки начинали бесноваться
от страха, и, для того чтобы удерживать осмелевших хищников на  расстоя-
нии, приходилось то и дело подкладывать сучья в костер.
   - Моряки рассказывают, будто акулы любят плавать за кораблями, - ска-
зал Билл, забираясь под одеяло после одной из таких прогулок к костру. -
Так вот, волки - это сухопутные акулы. Они свое дело получше нас с тобой
знают и бегут за нами вовсе не для моциона. Попадемся мы им, Генри.  Вот
увидишь, попадемся.
   - Ты, можно считать, уже попался, если столько говоришь  об  этом,  -
отрезал его товарищ. - Кто боится порки, тот все равно что выпорот, а ты
все равно что у волков на зубах.
   - Они приканчивали людей и получше нас с тобой, - ответил Билл.
   - Да перестань ты скулить! Сил моих больше нет! Генри  сердито  пере-
вернулся на другой бок, удивляясь тому, что Билл промолчал. Это на  него
не было похоже, потому что резкие слова легко выводили его из себя. Ген-
ри долго думал об этом, прежде чем заснуть, но в конце концов  веки  его
начали слипаться, и он погрузился в сон с такой мыслью:  "Хандрит  Билл.
Надо будет растормошить его завтра".