X 

     Песцов любил рассуждать до конца и  не  удовлетворился  словами  Сергея
Ивановича, тем более что он почувствовал несправедливость своего мнения.
     - Я никогда не разумел, - сказал  он  за  супом,  обращаясь  к  Алексею
Александровичу, - одну густоту населения, но в соединении с основами, а не с
принципами.
     - Мне кажется, - неторопливо и вяло отвечал  Алексей  Александрович,  -
что это одно и то же. По моему мнению, действовать  на  другой  народ  может
только тот, который имеет высшее развитие, который...
     - Но в том и вопрос, -  перебил  своим  басом  Песцов,  который  всегда
торопился говорить и, казалось, всегда всю душу полагал  на  то,  о  чем  он
говорил, - в чем полагать высшее развитие? Англичане, французы, немцы -  кто
стоит на высшей степени развития? Кто будет национализовать один другого? Мы
видим, что Рейн офранцузился, а немцы не ниже стоят!- кричал он. - Тут  есть
другой закон!
     - Мне кажется, что влияние всегда на стороне истинного  образования,  -
сказал Алексей Александрович, слегка поднимая брови.
     - Но в чем же мы должны  полагать  признаки  истинного  образования?  -
сказал Песцов.
     - Я полагаю, что признаки эти известны, - сказал Алексей Александрович.
     - Вполне ли они известны? - с тонкою улыбкой вмешался Сергей  Иванович.
- Теперь  признано,  что  настоящее  образование  может  быть  только  чисто
классическое; но мы видим ожесточенные споры той и другой стороны, и  нельзя
отрицать, чтоб и противный лагерь не имел сильных доводов в свою пользу.
     - Вы классик, Сергей Иванович. Прикажете красного  ?  -  сказал  Степан
Аркадьич.
     - Я не высказываю своего мнения о том и другом образовании, - с улыбкой
снисхождения, как к ребенку, сказал Сергей Иванович, подставляя свой стакан,
- я только говорю, что обе стороны имеют сильные  доводы,  -  продолжал  он,
обращаясь к Алексею Александровичу. - Я классик по образованию, но  в  споре
этом я лично не могу найти своего места. Я не  вижу  ясных  доводов,  почему
классическим наукам дано преимущество пред реальными.
     - Естественные имеют столь же педагогически-развивательное  влияние,  -
подхватил Песков. - Возьмите одну астрономию, возьмите ботанику, зоологию  с
ее системой общих законов!
     - Я не могу вполне с этим согласиться, - отвечал Алексей Александрович.
- Мне кажется, что нельзя не признать того, что самый процесс изучения  форм
языков особенно благотворно действует  на  духовное  развитие.  Кроме  того,
нельзя отрицать и того, что влияние классических писателей в высшей  степени
нравственное, тогда как, к  несчастью,  с  преподаванием  естественных  наук
соединяются те  вредные  и  ложные  учения,которые  составляют  язву  нашего
времени.
     Сергей Иванович хотел что-то сказать,  но  Песцов  своим  густым  басом
перебил его. Он  горячо  начал  доказывать  несправедливость  этого  мнения.
Сергей Иванович спокойно дожидался слова, очевидно с  готовым  победительным
возражением.
     - Но, - сказал Сергей Иванович, тонко улыбаясь и обращаясь к  Каренину,
- нельзя не согласиться, что взвесить вполне все выгоды  и  невыгоды  тех  и
других наук трудно и что вопрос о том, какие предпочесть, не  был  бы  решен
так скоро и окончательно, если бы на стороне  классического  образования  не
было того преимущества, которое вы сейчас высказали: нравственного -  disons
le mot - антинигилистического влияния.
     - Без сомнения.
     - Если бы не было этого преимущества  антинигилистического  влияния  на
стороне классических наук, мы бы больше подумали, взвесили бы  доводы  обеих
сторон, - с тонкою улыбкой говорил Сергей Иванович, -  мы  бы  дали  простор
тому и  другому  направлению.  Но  теперь  мы  знаем,  что  в  этих  пилюлях
классического образования лежит целебная  сила  антинигилизма,  и  мы  смело
предлагаем их нашим пациентам... А что, как нет и целебной силы? -  заключил
он, высыпая аттическую соль.
     При пилюлях Сергея Ивановича все засмеялись, и в особенности  громко  и
весело Туровцын, дождавшийся, наконец, того смешного, чего он только и ждал,
слушая разговор.
     Степан Аркадьич не ошибся, пригласив Песцова. С Песцовым разговор умный
не мог умолкнуть ни на минуту. Только что Сергей Иванович заключил  разговор
своей шуткой, Песков тотчас поднял новый.
     - Нельзя согласиться даже с тем, - сказал  он,  -  чтобы  правительство
имело   эту   цель.   Правительство,   очевидно,   руководствуется    общими
соображениями, оставаясь индифферентным  к  влияниям,  которые  могут  иметь
принимаемые меры.  Например,  вопрос  женского  образования  должен  бы  был
считаться  зловредным,  но   правительство   открывает   женские   курсы   и
университеты.
     И разговор тотчас же перескочил на новую тему женского образования.
     Алексей Александрович выразил  мысль  о  том,  что  образование  женщин
обыкновенно смешивается с вопросом о свободе женщин и только  поэтому  может
считаться вредным.
     - Я, напротив, полагаю, что  эти  два  вопроса  неразрывно  связаны,  -
сказал Песцов,  -  это  ложный  круг.  Женщина  лишена  прав  по  недостатку
образования, а недостаток образования происходит от отсутствия прав. Надо не
забывать того, что порабощение женщин так велико и старо, что  мы  часто  не
хотим понимать ту пучину, которая отделяет их от нас, - говорил он.
     - Вы сказали - права', - сказал Сергей  Иванович,  дождавшись  молчания
Песцова, - права' занимания  должностей  присяжных,  гласных,  председателей
управ, права' служащего, члена парламента...
     - Без сомнения.
     - Но если женщины, как редкое исключение, и могут занимать  эти  места,
то, мне кажется, вы неправильно употребили  выражение  "права'".  Вернее  бы
было сказать: обязанности. Всякий  согласится,  что,  исполняя  какую-нибудь
должность присяжного, гласного, телеграфного чиновника,  мы  чувствуем,  что
исполняем  обязанность.  И  потому  вернее  выразиться,  что  женщины   ищут
обязанностей, и совершенно законно. И можно только  сочувствовать  этому  их
желанию помочь общему мужскому труду.
     - Совершенно справедливо, - подтвердил Алексей Александрович. - Вопрос,
я полагаю, состоит только в том, способны ли они к этим обязанностям.
     - Вероятно, будут очень способны, - вставил Степан  Аркадьич,  -  когда
образование будет распространено между ними. Мы это видим...
     - А пословица? - сказал князь, давно уж  прислушиваясь  к  разговору  и
блестя своими маленькими насмешливыми глазами, - при  дочерях  можно:  волос
долог...
     - Точно так же думали о неграх до их  освобождения!  -  сердито  сказал
Песков.
     - Я нахожу только странным, что  женщины  ищут  новых  обязанностей,  -
сказал Сергей Иванович, - тогда как мы,  к  несчастью,  видим,  что  мужчины
обыкновенно избегают их.
     - Обязанности сопряжены с правами; власть, деньги, почести: их-то  ищут
женщины, - сказал Песцов..
     - Все равно, что я бы искал права быть кормилицей и  обижался  бы,  что
женщинам платят, а мне не хотят, - сказал старый князь.
     Туровцын разразился громким смехом, и Сергей Иванович пожалел,  что  не
он сказал это. Даже Алексей Александрович улыбнулся.
     - Да, но мужчина не может кормить, - сказал Песцов, - а женщина...
     - Нет, англичанин выкормил на корабле своего ребенка, -  сказал  старый
князь, позволяя себе эту вольность разговора при своих дочерях.
     - Сколько таких англичан, столько  же  и  женщин  будет  чиновников,  -
сказал уже Сергей Иванович.
     - Да, но что же делать девушке, у которой нет семьи? - вступился Степан
Аркадьич,  вспоминая  о  Чибисовой,  которую  он  все  время  имел  в  виду,
сочувствуя Песцову и поддерживая его.
     - Если хорошенько разобрать историю этой девушки, то  вы  найдете,  что
эта девушка бросила семью, или свою, или сестрину, где бы  она  могла  иметь
женское дело, - неожиданно вступая в разговор, сказала с  раздражительностью
Дарья Александровна, вероятно догадываясь, какую девушку имел в виду  Степан
Аркадьич.
     - Но мы стоим за принцип, за идеал! - звучным басом возражал Песцов.  -
Женщина хочет иметь право  быть  независимою,  образованною.  Она  стеснена,
подавлена сознанием невозможности этого.
     - А я стеснен и  подавлен  тем,  что  меня  не  примут  в  кормилицы  в
воспитательный  дом,  -  опять  сказал  старый  князь,  к  великой   радости
Туровцына, со смеху уронившего спаржу толстым концом в соус.