Громкорыкого Хищника
Пел великий Давид.
Что скажу я о нищенстве
Безпризорной любви?
 
От груди еле отнятый,
Грош вдовицы зацвел
Над хлебами субботними
Роем огненных пчел.
 
Бьются души обвыклые,
И порой — не язык —
Чрево древнее выплеснет
Свой таинственный крик.
 
И по-новому чуждую
Я припомнить боюсь,
Этих губ не остуженных
Предрассветную грусть.
 
Но заря Понедельника,
Закаляя тоску,
Ухо рабье, как велено,
Пригвоздит к косяку.
 
Клювом вырвет заложника
Из расхлябанных чресл.
Это сердце порожнее,
И полуденный блеск!
 
Крики черного коршуна!
Азраила труба!
Из горчайших, о горшая,
Золотая судьба!