И он угас! и он в земле сырой!
   Давно ль его приветствовали плески?
Давно ль в его заре, в ее восходном блеске
   Провидели мы полдень золотой?
Ему внимали мы в тиши, благоговея,
Благословение в нем свыше разумея,—
   И он угас, и он утих,
Как недосказанный великий, дивный стих!
 
   И нет его!.. Но если умирать
Так рано, на заре, помазаннику бога,—
      Так там, у горнего порога,
   В соседстве звезд, где дух, забывши прах,
Свободно реет ввысь, и цепенеют взоры
      На этих девственных снегах,
На этих облаках, обнявших сини горы,
Где волен близ небес, над бездною зыбей,
Лишь царственный орел да вихорь беспокойный,—
Для жертвы избранной там жертвенник достойный,
   Для гения — достойный мавзолей!