По времени - день, а дня нет из окна! 
   Один, в полутьме, я сижу у камина, 
   И грезится все мне картина одна, 
   Просторна, привольна и света полна, - 
   То сельская прошлого лета картина. 
   
   И вот отчего она памятна мне: 
   Был праздник природы - пора сенокоса; 
   Сидел я на свежей, душистой копне; 
   В лугу - никого; только копны одне, 
   В окраске лучей, уже падавших косо. 
   
   И я любовался на вид мне родной - 
   Красивый, но скромный; простой, но могучий. 
   И так был безмолвен природы покой, 
   Что не было слышно в соседстве со мной 
   Шуршание листьев березы плакучей. 
   
   И вскоре возникла из глуби души 
   И вдаль унесла меня тихая дума... 
   Так птица большая, средь полной тиши, 
   Вспорхнет из лесной, сокровенной глуши 
   И реет под небом без крика и шума. 
   
   Мне вспомнился ряд дорогих мне могил. 
   Друзей и родных мной утрачено много, 
   И думалось мне: я их всех схоронил, 
   А все еще жизненных полон я сил... 
   За что же мне милость такая от бога? 
   
   Оплот непреклонный высоких начал, 
   Меня исповедаться вызвала совесть. 
   Мой словно двойник предо мною стоял; 
   Он ставил вопросы, а я отвечал; 
   И жизни слагалась правдивая повесть. 
   
   И он, о моей размышляя судьбе, 
   Роптал и скорбел, что могучего слова 
   Зиждительный дар зарывал я в себе, 
   И притчи Христа о лукавом рабе 
   И зернах погибших напомнил сурово. 
   
   На речь же мою, что готовлюсь к труду, 
   Что сердцем я чуток, что ум еще светел, 
   Что праздности прежней исправить беду 
   Я силы живые ищу и найду, - 
   «Уж поздно!»- двойник мне печально ответил. 
   
   Я исповедь кончил. Итак, искупать 
   Не время мои прегрешенья... Уж поздно! 
   Отжитая жизнь не направится вспять; 
   Не время сбираться, нельзя начинать, 
   Когда уж конец приближается грозно. 
   
   Меж тем всю окрестность задернула мгла; 
   Ни дали не вижу, ни близкой березы... 
   Не тьма наступила, не ночь уж пришла, 
   Но камнем на сердце тоска налегла 
   И зренье затмили нежданные слезы.