В пропасти улиц закинуты,
     Городом взятые в плен,
     Что мы мечтаем о Солнце потерянном!

     Области Солнца задвинуты
     Плитами комнатных стен.
     В свете искусственном,
     Четком, умеренном,
     Взоры от красок отучены,
     Им ли в расплавленном золоте зорь потонуть!

     Гулом сопутственным,
     Лязгом железным
     Празднует город наш медленный путь.
     К безднам все глубже уводят излучины...
     Нам к небесам, огнезарным и звездным,
     Не досягнуть!

     Здравствуй же, Город, всегда озабоченный,
     В свете искусственном,
     В царственной смене сверканий и тьмы!
     Сладко да будет нам в сумраке чувственном
     Этой всемирной тюрьмы!

     Окна кругом заколочены,
     Двери давно замуравлены,
     Сабли у стражи отточены, -
     Сабли, вкусившие крови, -
     Все мы - в цепях!

     Слушайте ж песнь храмовых славословий,
     Вечно живет, как кумир, нам поставленный, -
     Каменный прах!

     Славлю я толпы людские,
     Самодержавных колодников,
     Славлю дворцы золотые разврата,
     Славлю стеклянные башни газет.

     Славлю я лики благие
     Избранных веком угодников
     (Черни признанье - бесценная плата,
     Дара поэту достойнее нет!).

     Славлю я радости улицы длинной,
     Где с дерзостным взором и мерзостным хохотом
     Предлагают блудницы
     Любовь,
     Где с ропотом, топотом, грохотом
     Движутся лиц вереницы,
     Вновь
     Странно задеты тоской изумрудной
     Первых теней, -
     И летят экипажи, как строй безрассудный,
     Мимо зеркальных сияний,
     Мимо рук, что хотят подаяний,
     К ликующим вывескам наглых огней!

     Но славлю и день ослепительный
     (В тысячах дней неизбежный),
     Когда, среди крови, пожара и дыма,
     Неумолимо
     Толпа возвышает свой голос мятежный,
     Властительный,
     В безумии пьяных веселий
     Все прошлое топчет во прахе,
     Играет, со смехом, в кровавые плахи,
     Но, словно влекома таинственным гением
     (Как река свои воды к простору несущая),
     С неуклонным прозрением,
     Стремится к торжественной цели,
     И, требуя царственной доли,
     Глуха и слепа,
     Открывает дорогу в столетья грядущие!
     Славлю я правду твоих своеволий,
     Толпа!