Фильмы ужасов — редкое явление в мире «другого кино». Их можно пересчитать по пальцам, если не путать ужастик и трэш, и все они обращены не вовне, а внутрь человека. Пока американцы ищут зло в иракских террористах, маленьких девочках, и брутальных маньяках вроде Фредди Крюгера, авторы от мира высокого искусства давно осознали, что корни зла в душе человека, и нет ничего страшнее, чем деформированная психика. Последствия этой деформации исследует в своем дебютном фильме Марина де Ван.

Ранее готичная француженка засветилась как актриса и сценаристка Франсуа Озона, а потом выдала «В моей коже», громко и бескомпромиссно о себе заявив. Она не только режиссер картины, но и сценарист, и главная героиня. В одном из интервью Марина де Ван сказала больше — что она отождествляет себя с ней.

Эстер — красивая, 30-летняя женщина клерк со стабильным доходом и симпатичным парнем. С самого начала в ее глазах присутствует нечто безумное, грозившее когда-либо прорваться. Все начинается с глубокого пореза, прорыва. Эстер замечает, что ее нога порвана в клочья лишь спустя три часа, «такого в медицинской практике не было». Весь фильм — перфоманс главной героини, вскрывающей свою плоть консервными банками, изучающую кровоподтеки и наслаждающуюся ими как каннибал. Шматы кожи она носит в бумажнике, с наслаждение поедает свои руки, и, глядя на сочные куски мяса, не может удержаться от того, чтобы прямо не всадить себе нож в бедро. Ни смысла, ни логики, лишь самопознание, или если хотите самолюбие в крайне запущенной фазе.

Венсан, ее парень, увы, помочь ей ничем не может. Он даже особо не старается разобраться в том, что происходит с Эстер, всего лишь не может видеть изуродованные ноги. И вообще, весь остальной сюжет — фон для сцены самопоедания, граничащего с сексуальным наслаждением. Ее тело словно не принадлежит ей, в какой-то момент даже сомневаешься, что она испытывает боль.

Да и сама Эстер, будучи на грани психоза, сомневается ее ли это нога, после шутки врача-травматолога. Когда в ресторане психоз переходит грань, аллегория чужого тела достигает апогея, рука, отделенная от тела лежит на столе. И тогда она сама, как с любовником, идет в мотель, где с собой, незнакомкой, наслаждается эротическим десертом — собственной кровью.

Финал остался открытым. Сожрет ли Эстер сама себя, или еще много чего хорошего совершит в жизни, так ли это важно? Она смогла постичь свою самую темную сторону, что предоставляется не каждому из нас, изучила себя буквально изнутри, опустошилась, и захотела законсервировать хотя бы кусочек кожи.