Рон Перлман (Ron Perlman)

Рассказывают, что в процессе обсуждения деталей предстоящей экранизации «Хеллбоя» дискуссия Майка Миньолы, автора популярного комикса, и кинорежиссёра Гильермо Дель Торо приостановилась в тот момент, когда очередь дошла до потенциального исполнителя заглавной роли. Собеседники сделали паузу, условившись выбрать кандидатуру независимо друг от друга. И оба указали на одного и того же человека – Рона Перлмана. Позднее, правда, руководство студии Revolutions выразило недовольство, намереваясь доверить партию более именитому актёру, например, Вину Дизелю, – однако Дель Торо Рона отстоял. Так этот не обделённый талантом артист с неординарной, несколько экзотической внешностью получил свою «звёздную» роль.

Рон Перлман родился 13-го апреля 1950-го года на Манхэттене, в семье служащей и барабанщика Ансамбля Арти Шоу. Интерес к творчеству у него проснулся достаточно рано, ещё во время учёбы в местном колледже имени Лемана, который Рон посещал в 1971-м. А с осени того же года по весну 1973-го Перлман учился в Университете Миннесоты, который окончил, получив степень магистра изобразительных искусств. В принципе, Рон вполне мог бы похвастаться определёнными достижениями и на сценических подмостках – однако они не идут ни в какое сравнение с кинематографическими успехами.

Разумеется, Рону Перлману, на тот момент лишь появившемуся в эпизодах малоизвестного телесериала «Надежда Райана», в определённой степени повезло. Признанному французскому кинорежиссёру Жану-Жаку Анно требовались необычные экранные натурщики. Люди с ярко выраженными атавистическими чертами лица, подобные хотя бы Томми Ли Джонсу, про которого один голливудский продюсер позднее цинично пошутит, что готов доверить ему любую роль в «римейке» «Планеты обезьян» безо всякого грима. Правда, у Анно был жёсткий отбор и по пластике движений – способностям артиста выразить всю многогранность языка тела, специально разработанного Десмондом Моррисом. И Рон Перлман подошёл идеально, оказавшись, право, много органичнее даже собственных партнёров по съёмочной площадке: Эверетта МакДжилла и Рэй Дон Чонг. В отношении Амукара, на поверку оказывающегося самым впечатлительным и чутким из посланцев племени уламов, не возникает и тени сомнения, что он – не просто типичный доисторический человек, а то самое связующее звено между современными представителями индоевропейской расы и пращурами. Усилия Перлмана, при столь серьёзных ограничениях передавшего богатую гамму чувств, были оценены по заслугам, в частности, устроителями канадской премии Genie, выдвинувшими его на соискание награды.

До подлинно «звёздного» статуса было ещё, конечно, не очень близко. Однако Рон Перлман избрал верную в своём случае тактику – если тут вообще уместно говорить о выборе. Он появлялся во многих кинофильмах и телесериалах, нередко отдавая предпочтение зарубежным мастерам, в том числе личным друзьям, не ограничивавшимся лишь стремлением использовать его по типажному признаку. В первую очередь такими избранниками были Анно, Жан-Пьер Жёне, Гильермо Дель Торо.

Так, у Жан-Жака Перлман не менее блестяще предстал в обличии изуродованного горбуна Сальваторе в историческом постмодернистском детективе «Имя розы» /1986/ и в напряжённой военной драме «Враг у ворот» /2001/, где изобразил бывалого снайпера по фамилии Куликов, прошедшего сквозь репрессии, а теперь – очутившегося в самом центре «сталинградского котла». В обоих случаях идёт речь о людях, у которых, можно сказать, само искалеченное тело свидетельствовало о пережитых душевных страданиях.

Жёне, тогда ещё работавший в связке с Марком Каро, пошёл несколько иным путём. Для антиутопии «Город потерянных детей» /1995/, расцвеченной яркими красками фантазии и проникнутой духом детского озорства, авторам потребовался современный… собрат Чудовища Франкенштейна. Не из романа Мэри Шелли, а из классической версии Джеймса Уэйла, где это создание подпадало, ненадолго смягчаясь, под очарование непосредственности и наивности ребёнка. Уан, то есть Один, идёт ещё дальше, обнаруживая редкостное благородство души, чего как раз не хватало гибнущему миру. Отчасти это характерно и для научно-фантастического боевика «Чужой: воскрешение» /1997/ уже одного Жана-Пьера Жёне, где Рон изобразил, наверное, самого колоритного из отряда наёмников.

Наконец, Гильермо Дель Торо. Для начала, в своей мрачной фантазии «Кронос» /1993/, этот одарённый мексиканский кинематографист вывел Рона Перлмана в обличии Ангела-хранителя, который, впрочем, не является служителем абсолютного Добра. Затем – предложил партию в «Блэйде II» /2002/ – безобразного упыря, самого олицетворения нежити. И, наконец, позволил прославиться в качестве едкого Хеллбоя – «особого рода героя»¹ из пекла, сумевшего «порвать»² со своим адским прошлым и тайно служащего во благо людей.

И всё же справедливости ради нельзя не упомянуть, что первая известность пришла к Рону Перлману благодаря не вышеуказанным мастерам, но телесериалу «Красавица и Чудовище», выдержавшему три сезона, с 1987-го по 1990-й, и позволившему Рону собрать устойчивую армию поклонников. Случались и иные заметные проекты: экранизация прозы Стивена Кинга под названием «Лунатики» /1992/ (капитан Соумес), киноверсия/1993/ марктвеновских «Приключений Гека Финна» (папаша Финн), стильный экзистенциальный боевик «Ромео истекает кровью» /1993/ (адвокат Джека), лента из цикла «Звёздный путь» с подзаголовком «Немезида» /2002/… Ещё Перлман с удовольствием участвовал в озвучивании ряда мультфильмов и видеоигр. А значит, потенциала для дальнейшего развития карьеры, мощный импульс чему дала дилогия о супергерое из преисподней, хватит с избытком!

__________
1 – По выражению американца Джеремайа Киппа, Shock Cinema, 2006, вып. 31, стр. 3-7.
2 – Косвенным свидетельством тому служат основательно подпиленные рога на голове.