Не знаю, составляю ли я в этом смысле исключение, но я отчетливо помню,
что с первых моих школьных дней (когда я находился под властью некоей старой
леди, которая, как мне представлялось, правила миром с помощью розги), я  от
души ненавидел печатников и печатное слово. Мне казалось, что буквы печатают
и присылают в школу нарочно для того,  чтобы  мучить  меня,  и  печатника  я
считал своим личным врагом. Меня учили молиться за моих врагов, и я  отлично
помню, что как за злейшего своего врага молился за  печатника.  Воспоминание
это по сей день возникает у меня всякий раз, как я вижу  выстроенные  в  ряд
крупные, жирные, черные прописные буквы.  Однако  со  временем,  когда  меня
увлек "Джек - Победитель великанов" и другие сказочные герои, ненависть  моя
пошла па убыль; еще больше она ослабела, когда я дорос до "Сказок 1001 ночи"
и до Робинзона Крузо с его Пятницей; кстати  сказать,  дикари,  пирующие  на
берегу, - это, вероятно, мое первое представление о торжественном банкете!
     Но окончательно моя неприязнь к печатникам исчезла после  того,  как  я
увидев в печати свое собственное имя.  Теперь  мне  доставляет  удовольствие
смотреть на веселую букву O, на S с его  добрыми  круглыми  завитушками,  на
причудливое G и на Q с его уморительным хвостиком - он  первый  научил  меня
усматривать в жизни смешное.  И  теперь  уже  в  течение  многих  лет  мы  с
печатниками - неразлучные друзья.
     С тех пор как я  последний  раз  председательствовал  на  торжественном
собрании этого общества,  я  отслужил  три  срока  ученичества  у  жизни.  В
последний раз я занимал это кресло двадцать один год тому назад.  А  сколько
таких кресел я занимал с тех пор? Можно сказать - целый мебельный  склад  из
одних кресел;  и  сейчас  у  меня  такое  чувство,  будто  я,  после  долгих
странствий, возвратился домой. Мой интерес к судьбам Общества  сохранился  в
полной мере. Оно существует неполных сорок лет *, а уже  собрало  капитал  в
11000 фунтов стерлингов и имеет сейчас на  своем  попечении  76  пенсионеров
обоего пола, при ежегодных расходах в 850 фунтов. Оно сделало и делает много
добра, и можно пожалеть лишь о том, что оно не может  заботиться  обо  всех,
кто притязает на его помощь.
     Печатник служит верой и правдой  не  только  тем,  кто  непосредственно
связан с печатным делом,  но  и  широкой  публике,  а  следовательно,  он  в
старости и болезни больше, чем кто-либо, имеет право на общественную помощь.
Разумеется, то,  что  выходит  в  свет  благодаря  его  умению,  его  труду,
выносливости и знаниям, - это не только его заслуга;  но  без  него  что  бы
представлял собою наш мир? Да во всех странах верховодили бы одни  тираны  и
обманщики! Я убежден, что ни в одной отрасли ручного труда не найти  столько
замечательных  людей,  как  среди  печатников.  Наборщик  из  всех   рабочих
выделяется своей сообразительностью, выносливостью и готовностью все сделать
как  можно  лучше.  Труд  его  по  самой  природе  своей  вызывает  всеобщее
сочувствие. Он часто бывает перегружен работой, так  что  трудится  половину
ночи, а нередко и всю  ночь,  -  в  нездоровом  воздухе,  при  искусственном
освещении, с быстрыми сменами жары и холода, поэтому он  особенно  подвержен
легочным болезням,  слепоте  и  другим  опасным  недугам.  Когда  несчастный
наборщик теряет на работе зрение  и  вынужден  долгие  дни  сидеть  в  своей
единственной комнате, лишенный возможности читать - а это было  его  любимым
времяпрепровождением, - ему может читать вслух его жена или дочь; но причина
его несчастья омрачает даже этот слабый луч утешения в окружающей его  тьме:
ведь, возможно, что он сам набирал книгу, которую ему читают.  Что  же,  это
только воображаемый случай? Нет, почти каждая крупная типография  в  Лондоне
увольняет много таких рабочих. Поэтому-то публика, в чьих  интересах  и  для
чьего развлечения и просвещения они работали,  обязана  поддержать  Общество
печатников! В связи с этой стороной вопроса я  могу  сообщить  две  приятные
новости. Мистер Бантинг, навлекший на себя немало насмешек своей брошюрой  о
лечении тучности *, пожертвовал Обществу 52  фунта  и  10  шиллингов  -  всю
прибыль, которую он пока что получил от продажи этой брошюры.  Могу  сказать
одно: будь у Общества много таких друзей, оно быстро прибавило бы в весе.  А
некий  мистер  Винсент,   который   сам   опубликовал   несколько   книг   и
заинтересовался судьбою печатников исключительно потому, что за время  своих
деловых сношений с типографией, где они печатались, неизменно встречал самое
учтивое обращение и готовность помочь, выразил намерение  передать  Обществу
доход с  недвижимой  собственности  в  Ливерпуле,  приносящей  ежегодно  150
фунтов. Будут основаны пять пенсий по 20 фунтов, остальная же сумма пополнит
капитал Общества.
    
     [Далее Диккенс красноречиво говорил о правах Общества и закончил так:]
    
     Тираны и обманщики, о которых уже шла речь,  -  а  в  Европе  немало  и
тиранов и обманщиков, - с радостью уволили бы на пенсию всех  печатников  во
всем мире и покончили бы с ними; но пусть  друзья  прогресса  и  просвещения
уволят на пенсию тех печатников, которые уже не могут работать  по  старости
или по болезни, а остальные в конечном счете сотрут тиранов и  обманщиков  с
лица  земли.  Ибо  если  есть  на  свете  машина,  которая  может   с   ними
расправиться, так это печатная машина. Печатник - служитель разума и  мысли;
он друг свободы и законности; он друг всякого, кто сам - друг порядка;  друг
всякого, кто умеет  читать.  Из  всех  изобретений  и  открытий  в  науке  и
искусствах, из всех великих последствий удивительного  развития  техники  на
первом  месте  стоит  книгопечатание,  а  печатник   -   единственный   плод
цивилизации, без которого не может существовать свободный человек.