Сейчас, когда еще свежа память об ужасном море  *,  когда  всякий,  кто
только не закрывает себе глаза  нарочно,  может  на  каждом  шагу  наблюдать
последствия этого мора в виде душераздирающих картин бедности  и  разорения,
священный долг всех журналистов - объявить  своим  читателями,  к  каким  бы
слоям общества они ни принадлежали, что в  глазах  господа  бога  они  будут
повинны в массовом убийстве, покуда не возьмутся всерьез за  благоустройство
своих городов и не примут мер к улучшению условий жизни в домах, где обитают
неимущие.
     Впрочем, лучшие наши газеты, отдавая себе отчет в  ответственности,  на
них лежащей, будоражили общественную совесть с такой силой,  что  по  поводу
этого животрепещущего вопроса почти ничего не остается добавить.
     Однако нам хотелось бы пойти  еще  дальше  наших  коллег  из  "Таймса",
выступивших с весьма энергичным обращением к рабочим людям Англии, и умолять
их (с тем, чтобы они не повторили роковой ошибки в будущем) - не поступаться
своими исконными интересами и не давать обманывать себя политиканам, стоящим
у власти - с одной стороны, и наглым мошенникам  -  с  другой.  Высокородный
лорд  и  досточтимый  баронет,  почтенный  джентльмен  и  почтенный   ученый
джентльмен, так же как почтенный и достославный джентльмен,  как  весь  этот
почтенный круг, борясь за место, власть, протекцию и земные блага, отвлекают
внимание рабочего человека от его основных нужд - так же, как в  свое  время
отвлекал его внимание этот злополучный и некогда популярный горе-вождь, ныне
доживающий свой век в сумасшедшем доме * в состоянии безнадежного слабоумия.
Ко всем их туманным посулам, которые они  предложат  взамен  истинных  благ,
народ - и это его первейшая обязанность - должен оставаться неколебимо  слеп
и глух. Превыше всего следует твердо настаивать на своем праве  и  на  праве
своих детей пользоваться всеми благами жизни и здоровья, которые  провидение
предназначает для всех; народ ни в коем случае не должен давать какой бы  то
ни было партии действовать от его имени, пока не будут очищены жилища  и  не
будут обеспечены средства для поддержания в них чистоты и порядка.
     Позволим  себе  заметить,  что  этот,  наисущественнейший  из  вопросов
земного бытия, поднимается нами не впервые. Задолго до того, как увидел свет
этот наш журнал, мы систематически стремились заставить  литературу  служить
благородному  делу  обличения  жалкого,  убогого  и  вместе  с  тем   вполне
предотвратимого  состояния,  в  котором  живут  огромные  массы  людей.   Мы
неустанно выражали нашу почерпнутую из жизни уверенность в том,  что  прежде
каких бы то ни было иных реформ следует провести реформу в области  жилья  и
что без  этой  реформы  все  прочие  обречены  на  провал.  Ни  религия,  ни
просвещение не двинутся вперед в этом  девятнадцатом  столетии  христианской
эры, покуда наше  христианское  правительство  не  выполнит  первейшую  свою
обязанность и не предоставит народу жилища, годные  для  жизни,  вместо  тех
зловонных лачуг, в которых он ютится сейчас.
     Разумеется,   всякому   мало-мальски   смышленому   рабочему   человеку
совершенно ясно, что проблема была  бы  решена,  если  бы  только  парламент
искренне этого захотел и посвятил бы ей  одно-единственное  заседание.  А  в
том, что ни правительство, ни парламент сами по себе пальцем  не  шевельнут,
чтобы спасти его жизнь, он может легко убедиться. Пусть  он  поинтересуется,
какие меры были приняты кабинетом  или  парламентом  для  улучшения  условий
работников и их семей со времени последней вспышки холеры  пять  лет  назад?
Пусть спросит, много ли внимания уделило правительство вопросу  о  положении
рабочего сословия,  много  ли  членов  парламента  присутствовало  во  время
обсуждения этого вопроса - я не говорю о  том  вечернем  заседании,  которое
состоялось нынче в августе, когда вопрос  перешел  на  личности  и  сделался
предметом шуток и когда лорд Сеймур, член палаты лордов от Тоткееа,  доказал
свое право вершить государственные дела умением острить - а публика при этом
смеялась!  -  по  поводу  неистовствовавшего  в  то  время  страшного  мора.
Ознакомившись с этими простыми фактами, рабочий должен понять, что  если  он
не поможет себе сам, ему никто не поможет, его оставят погибнуть в  неравном
бою с болезнью и смертью. Поэтому он должен все свои силы направить  на  то,
чтобы устранить эту чудовищную несправедливость и хотя бы  на  время  забыть
все прочие общественные проблемы, ибо все они  -  песчинки  по  сравнению  с
этой.  Драгоценное  право  отдать  свой  голос  лорду  Такому-то  (например,
Сеймуру)  или  лорду  Джону  Другому;  состояние  умственного   развития   в
Абиссинии; основание университета в Мейнуте; пошлина на бумагу;  пошлина  на
газету; пять процентов; двадцать пять процентов. Он должен  забыть  всю  эту
чепуху, которой ему пускают пыль в глаза. Из-за этой пыли ему подчас уже  не
виден собственный очаг, и  только  ангел  смерти  своими  крылами  может  ее
развеять. Следует отбросить все, что отвлекает  от  цели,  и  не  переставая
твердить лишь одно: "Ночью и днем я и моя семья, все  мы  дышим  отравленным
воздухом. Уродливое развитие, преждевременная дряхлость - вот удел тех,  кто
мне дороже жизни. Я рождаю на свет детей, которых Творец в своем  милосердии
предназначил для жизни, а они гибнут, претерпев неслыханные муки. Прелесть и
красота, свойственные младенческому возрасту, сокрыты от моих  глаз,  ибо  я
вижу на коленях изможденной матери всего лишь сгусток недугов  и  страданий.
Попранное человеческое достоинство из-за отсутствия  простейших  удобств,  а
ведь они-то и отличают человека от животного, - вот все  мое  наследство.  И
таких семей, обреченных служить пищей для страшных недугов - десятки тысяч".
Пусть рабочий вспомнит, что он рожден Человеком, пусть он решит:  "Я  больше
не согласен терпеть такое, я положу этому конец! "
     Теперь, в наше время, больше,  чем  когда-либо,  рабочие  люди  -  если
только они  останутся  верны  себе  и  друг  другу,  могут  рассчитывать  на
заслуженное сочувствие общества и готовность прийти к ним  на  помощь.  Весь
наш могущественный средний класс, заново  пробужденный  голосом  совести,  -
гораздо  более  убедительным,  смеем  сказать,   нежели   низменные   доводы
самозащиты и страха, - охотно их поддержит. Наша  печать  готова  употребить
все свое влияние, чтобы помочь им. Но для того, чтобы это движение оказалось
непобедимым, оно должно исходить от них самих, от  страждущих  масс.  Первый
шаг должен быть сделан ими, они должны обратиться  к  среднему  сословию,  и
тогда оно пойдет им навстречу всей душой! Пусть рабочие люди столицы и  всех
наших больших городов приложат весь свой ум, всю  свою  энергию,  используют
свою многочисленность, свою способность к единению, свое терпение и упорство
для достижения одной-единственной цели. Тогда  к  рождеству  они  увидят  на
Даунинг-стрит правительство, а рядом, в палате общин, представительство,  не
имеющие ни малейшего фамильного сходства с  холодной  бездарностью,  которой
покуда славится все это сонное царство.
     Только оказав давление на правительство и можно вынудить его  исполнить
свои первейший долг - исправить страшное  зло,  которое  представляют  собой
нынешние жилища бедных. Конечно, с помощью специального ведомства по  охране
здоровья можно достигнуть  многого,  но  этого  многого  очень  мало.  Нужны
деньги, нужны сила и власть, которые заставили бы мелкие интересы  отступить
перед интересами общества, которые обрушились бы на невежд,  упорствующих  в
косности, которые ввели бы соответствующие законы и наказывали бы всех, кто,
угрожая общественному здоровью, нарушает их. Если рабочие, объединившись  со
средним сословием, решились бы во что бы то ни стало добиться таких законов,
то даже всемогущая великобританская волокита не в состоянии была бы помешать
их установлению.
     Совершенно очевидно, что, если бы такое  объединение  было  достигнуто,
значительно сократился бы, а в конце  концов  и  совершенно  исчез  скорбный
перечень бедствий, порожденных недопустимой и жестокой небрежностью, которая
обнаружилась во  время  последнего  (и  увы,  не  первого!)  мора.  Впрочем,
благотворные последствия подобного  союза  не  исчерпались  бы  одним  этим.
Взаимопонимание между  нашими  двумя  наиболее  многочисленными  сословиями,
установление близких и теплых отношений между ними, рост взаимного  уважения
и искренности, большая терпимость к чужим убеждениям - все это привело бы  к
таким положительным переменам, к такому плодотворному общению, что даже  мы,
с нашей  ограниченной  способностью  правильно  оценивать  текущие  события,
научились  бы  благословлять  этот  тяжелый  год,  в  который  -  на  почве,
утучненной злом, - столь пышно расцвело добро.
     Мы обращаемся  к  рабочим  людям  Англии,  преисполненные  искренности,
душевного сочувствия и горячего желания помочь им занять принадлежащее им по
праву место в обшей системе, ибо назначение этой системы - объединить  всех,
и способствовать тому, чтобы  каждый  мог  быть  счастлив  в  тех  границах,
которые проложены  неизбежным  различием  в  общественном  положении  людей.
Пришло наконец время, когда каждый рабочий человек,  опираясь  на  помощь  и
поддержку друзей, должен подняться на борьбу, на  борьбу  без  насилия,  без
несправедливости, без побежденных, на борьбу, из которой победителем  должно
выйти все наше общество в целом.
     Во многих семьях к  этой  зиме  образовалась  зияющая  и  невосполнимая
брешь. И тем не менее мы обращаем свои  слова  даже  к  тем,  кому  пришлось
пройти сквозь это тяжкое испытание, понести эти горькие утраты -  ибо  сколь
утешительней стремиться спасти  оставшихся  в  живых,  нежели  сидеть  возле
могилы со скорбным лицом!