Багряные листья, словно улитки,
     Свернувшись, на влажной земле лежат.
     Дорожка от старой дачной калитки
     К крыльцу пробирается через сад.

     Тучки, качаясь, плывут, как лодки,
     В саду стало розово от рябин,
     А бабушка-ель на пне-сковородке
     Жарит румяный солнечный блин.

     На спинке скамейки напротив дачи
     Щегол, заливаясь, горит крылом,
     А шахматный конь, что, главы не пряча,
     Искал для хозяев в боях удачи,
     Забытый, валяется под столом.

     Вдали свое соло ведет лягушка,
     Усевшись на мостике за прудом.
     А прудик пустячный, почти игрушка,
     Затянутый ряски цветным ковром.

     Рядом, продравшись через малину,
     Ветер, лихая его душа,
     Погладил краснеющую калину
     И что-то шепнул ей, хитро дыша.

     И вдруг, рассмеявшись, нырнул в малинник,
     И снова - осенняя тишина:
     Не прозвенит за стеной будильник,
     Не вспыхнет огонь в глубине окна...

     Зимой здесь в сугробах утонут ели
     И дом, средь морозной голубизны,
     Словно медведь, под напев метели
     В спячку погрузится до весны...

     Но будет и май, и цветенье будет,
     И вновь зазвенит голосами дом,
     И снова какие-то будут люди
     Пить чай под березами за столом.

     Все тот же малинник, и мрак, и свет,
     И та же скамейка, и та же дача,
     Все то же как будто... но только... нет,
     Отныне все будет совсем иначе.

     Вернутся и шутки, и дождь, и зной,
     И ветер, что бойко щекочет кожу,
     Но только не будет здесь больше той,
     Что в целой вселенной ни с кем не схожа...

     Не вскинутся весело к солнцу руки,
     Не вспыхнет задумчивой грустью взгляд,
     И тихого смеха грудные звуки
     Над книгой раскрытой не прозвучат.

     Отцветший шиповник не зацветет,
     Молодость снова не повторяется,
     И счастье, когда оно промелькнет,
     Назад к человеку не возвращается.