Мне снился сон (то был ужасный сон!)...
Что я стою пред статуей твоею,
Как некогда стоял Пигмалион,
В тоске моля воскреснуть Галатею.

Высокое, спокойное чело
Античною сияло красотою,
Глаза смотрели кротко и светло,
И все черты дышали добротою...

Вдруг побледнел я и не мог вздохнуть
От небывалой, нестерпимой муки:
Неистово за горло и за грудь
Меня схватили мраморные руки

И начали душить меня и рвать,
Как бы дрожа от злого нетерпенья...
Я вырваться хотел и убежать,
Но, словно труп, остался без движенья...

Я изнывал, я выбился из сил,
Но, в ужасе смертельном холодея,
Измученный, я все ж тебя любил,
Я все твердил: "Воскресни, Галатея!.."

И на тебя взглянуть я мог едва
С надеждою, мольбою о пощаде...
Ни жалости, ни даже торжества
Я не прочел в твоем спокойном взгляде...

По-прежнему высокое чело
Античною сияло красотою,
Глаза смотрели кротко и светло,
И все черты дышали добротою...

Тут холод смерти в грудь мою проник,
В последний раз я прошептал: "Воскресни!.."
И вдруг в ответ на мой предсмертный крик
Раздался звук твоей веселой песни...