Несясь дорогою большою,
Перо гусиное в сторонке вижу я,
        И  вот уж странною мечтою
        Душа наполнилась моя.
Скажи, давно ли гусь тобою любовался,
Увидя образ свой в серебряных волнах,
    Или когда пред самкой красовался
И чувства выражал ей в пламенных словах?
    Потом, когда на кухню гусь попался
И повар там его искусно общипал,
        На чью ты долю, друг, достался,
    И кто тебя дорогой потерял?
    Помещик ли тобой свои расходы
        В тетрадку ветхую писал
    И вечерком, любуяся природой,
        В зубах тобою ковырял?
    А может быть, помещик, светских правил,
    Сам погружен в важнейшие дела,
    Приказчику именье предоставил:
    Скажи, всегда ль рука его лгала?
    Чиновник ли в порыве вдохновенья
По десяти листов тобою в день марал
        И в сладкий миг отдохновенья
    Тебя в зубах с достоинством держал?
    Но если же плешивая Фемида
        Уж до советника дошла,
Ты отдыхал, мой друг: больная Немезида
    Тебя только для подписи брала.
В руках Фиглярина ль в сей пасмурной юдоли
    Ты лавочку в Гороховой хвалил
        И под ярмом хозяйской воли,
Как меч Суворова, ты Гоголя разил?
Твой хвост откушен, друг: как рифм найти, не зная,
Писака ли тебя с досадою изгрыз,
Иль крыса  белая, под старость отдыхая,
Не кинула ль тебя на долю черных крыс?
    Иль, может быть, душевные беседы
    Поэт векам передавал тобой:
Отечества ли пел он громкие победы
    Иль подличал пред старшими порой;
    Элегии ль унылые  напевы,
Или сонета звук, иль нежный мадригал
        Любви прелестной юной девы,
        Как дар великий, посвящал;
    Иль с чудною могущественной лирой
    Он за века минувшие летал;
Или карал людей он едкою сатирой
    И колкой эпиграммой обличал?..
        И, может быть, людьми гонимый
        За обличенье их страстей,
И в самом бедствии ничем не победимый,
Он бросил здесь тебя с проклятьем на людей.