В саду Гефсиманском стоял Он один,
    Предсмертною мукой томимый.
Отцу Всеблагому в тоске нестерпимой
    Молился  страдающий Сын.

        "Когда то возможно,
Пусть, Отче, минует Мя  чаша сия,
Однако  да сбудется воля Твоя..."
И шел  Он к апостолам с думой тревожной,
    Но, скованы тяжкой  дремой,
Апостолы  спали под тенью оливы,
И тихо сказал Он им: "Как  не могли вы
Единого часа побдети со Мной?
    Молитесь! Плоть  немощна  ваша!.."
    И  шел Он молиться  опять:
"Но если  не может Меня миновать -
    Не  пить чтоб ее - эта чаша,
Пусть  будет, как хочешь Ты,  Отче!" И  вновь
    Объял  Его ужас смертельный,
И пот  Его падал на землю как кровь,
    И  ждал Он в тоске беспредельной.
И снова к апостолам Он  подходил,
Но  спали апостолы сном непробудным,
И те же слова Он Отцу   говорил,
И пал  на лицо, и скорбел, и тужил,
    Смущаясь  в борении трудном!..

        О, если б я мог
В саду Гефсиманском явиться с мольбами,
И видеть следы от Божественных ног,
    И  жгучими плакать слезами!
        О, если б я мог
    Упасть на холодный песок
    И  землю лобзать ту святую,
Где так одиноко страдала любовь,
Где пот от лица Его падал как кровь,
    Где чашу Он  ждал роковую!
    О, если б в ту ночь кто-нибудь,
    В ту страшную  ночь искупленья,
Страдальцу в изнывшую  грудь
    Влил слово одно утешенья!
Но  было все тихо во мраке ночном,
Но  спали апостолы тягостным сном,
    Забыв, что грозит им невзгода;
И в сад Гефсиманский с дрекольем, с мечом,
Влекомы  Иудой, входили тайком
    Несметные сонмы  народа!