Новое небо за тридевятью земель.
     Младенцы визжат, чтоб привлечь вниманье
     аиста. Старики прячут голову под крыло,
     как страусы, упираясь при этом клювом
     не в перья, но в собственные подмышки.
     Можно ослепнуть от избытка ультрамарина,
     незнакомого с парусом. Увертливые пиро'ги
     подобны сильно обглоданной -- стесанной до икры! --
     рыбе. Гребцы торчат из них, выдавая
     тайну движения. Жертва кораблекрушенья,
     за двадцать лет я достаточно обжил этот
     остров (возможно, впрочем, что -- континент),
     и губы сами шевелятся, как при чтеньи, произнося
     "тропическая растительность, тропическая растительность".
     Скорей всего, это -- бриз; во второй половине дня
     особенно. То есть, когда уже
     остекленевший взор больше не отличает
     оттиска собственной пятки в песке от пятки
     Пятницы. Это и есть начало
     письменности. Или -- ее конец.
     Особенно с точки зрения вечернего океана.