Жестоковыйные горные племена!
     ВсЈ меню -- баранина и конина.
     Бороды и ковры, гортанные имена,
     глаза, отродясь не видавшие ни моря, ни пианино.
     Знаменитые профилями, кольцами из рыжья,
     сросшейся переносицей и выстрелом из ружья
     за неимением адреса, не говоря -- конверта,
     защищенные только спиной от ветра,
     живущие в кишлаках, прячущихся в горах,
     прячущихся в облаках, точно в чалму -- Аллах,

     видно, пора и вам, абрекам и хазбулатам,
     как следует разложиться, проститься с родным халатом,
     выйти из сакли, приобрести валюту,
     чтоб жизнь в разреженном воздухе с близостью к абсолюту
     разбавить изрядной порцией бледнолицых
     в тоже многоэтажных, полных огня столицах,
     где можно сесть в мерседес и на ровном месте
     забыть мгновенно о кровной мести
     и где прозрачная вещь, с бедра
     сползающая, и есть чадра.

     И вообще, ибрагимы, горы -- от Арарата
     до Эвереста -- есть пища фотоаппарата,
     и для снежного пика, включая синий
     воздух, лучшее место -- в витринах авиалиний.
     Деталь не должна впадать в зависимость от пейзажа!
     Все идет псу под хвост, и пейзаж -- туда же,
     где всюду лифчики и законность.
     Там лучше, чем там, где владыка -- конус
     и погладить нечего, кроме шейки
     приклада, грубой ладонью, шейхи.

     Орел парит в эмпиреях, разглядывая с укором
     змеиную подпись под договором
     между вами -- козлами, воспитанными в Исламе,
     и прикинутыми в сплошной габардин послами,
     ухмыляющимися в объектив ехидно.
     И больше нет ничего нет ничего не видно
     ничего ничего не видно кроме
     того что нет ничего благодаря трахоме
     или же глазу что вырвал заклятый враг
     и ничего не видно мрак