Мысль о тебе удаляется, как разжалованная прислуга,
     нет! как платформа с вывеской "Вырица" или "Тарту".
     Но надвигаются лица, не знающие друг друга,
     местности, нанесенные точно вчера на карту,
     и заполняют вакуум. Видимо, никому из
     нас не сделаться памятником. Видимо, в наших венах
     недостаточно извести. "В нашей семье, -- волнуясь,
     ты бы вставила, -- не было ни военных,
     ни великих мыслителей". Правильно: невским струям
     отраженье еще одной вещи невыносимо.
     Где там матери и ее кастрюлям
     уцелеть в перспективе, удлиняемой жизнью сына!
     То-то же снег, этот мрамор для бедных, за неименьем тела
     тает, ссылаясь на неспособность клеток --
     то есть, извилин! -- вспомнить, как ты хотела,
     пудря щеку, выглядеть напоследок.
     Остается, затылок от взгляда прикрыв руками,
     бормотать на ходу "умерла, умерла", покуда
     города рвут сырую сетчатку из грубой ткани,
     дребезжа, как сдаваемая посуда.