I

     "Скоро тринадцать лет, как соловей из клетки
     вырвался и улетел. И, на ночь глядя, таблетки
     богдыхан запивает кровью проштрафившегося портного,
     откидывается на подушки и, включив заводного,
     погружается в сон, убаюканный ровной песней.
     Вот такие теперь мы празднуем в Поднебесной
     невеселые, нечетные годовщины.
     Специальное зеркало, разглаживающее морщины,
     каждый год дорожает. Наш маленький сад в упадке.
     Небо тоже исколото шпилями, как лопатки
     и затылок больного (которого только спину
     мы и видим). И я иногда объясняю сыну
     богдыхана природу звезд, а он отпускает шутки.
     Это письмо от твоей, возлюбленный, Дикой Утки
     писано тушью на рисовой тонкой бумаге, что дала мне императрица.
     Почему-то вокруг все больше бумаги, все меньше риса".

        II

     "Дорога в тысячу ли начинается с одного
     шага, -- гласит пословица. Жалко, что от него
     не зависит дорога обратно, превосходящая многократно
     тысячу ли. Особенно отсчитывая от "о".
     Одна ли тысяча ли, две ли тысячи ли --
     тысяча означает, что ты сейчас вдали
     от родимого крова, и зараза бессмысленности со слова
     перекидывается на цифры; особенно на нули.

     Ветер несет нас на Запад, как желтые семена
     из лопнувшего стручка, -- туда, где стоит Стена.
     На фоне ее человек уродлив и страшен, как иероглиф,
     как любые другие неразборчивые письмена.
     Движенье в одну сторону превращает меня
     в нечто вытянутое, как голова коня.
     Силы, жившие в теле, ушли на трение тени
     о сухие колосья дикого ячменя".