Узнаю этот ветер, налетающий на траву,
     под него ложащуюся, точно под татарву.
     Узнаю этот лист, в придорожную грязь
     падающий, как обагренный князь.
     Растекаясь широкой стрелой по косой скуле
     деревянного дома в чужой земле,
     что гуся по полету, осень в стекле внизу
     узнает по лицу слезу.
     И, глаза закатывая к потолку,
     я не слово о номер забыл говорю полку,
     но кайсацкое имя язык во рту
     шевелит в ночи, как ярлык в Орду.