Я был в Мексике, взбирался на пирамиды.
     Безупречные геометрические громады
     рассыпаны там и сям на Тегуантепекском перешейке.
     Хочется верить, что их воздвигли космические пришельцы,
     ибо обычно такие вещи делаются рабами.
     И перешеек усеян каменными грибами.

     Глиняные божки', поддающиеся подделке
     с необычайной легкостью, вызывающей кривотолки.
     Барельефы с разными сценами, снабженные перевитым
     туловищем змеи неразгаданным алфавитом
     языка, не знавшего слова "или".
     Что бы они рассказали, если б заговорили?

     Ничего. В лучшем случае, о победах
     над соседним племенем, о разбитых
     головах. О том, что слита'я в миску
     Богу Солнца людская кровь укрепляет в последнем мышцу;
     что вечерняя жертва восьми молодых и сильных
     обеспечивает восход надежнее, чем будильник.

     Все-таки лучше сифилис, лучше жерла
     единорогов Кортеса, чем эта жертва.
     Ежели вам глаза суждено скормить воронам,
     лучше если убийца -- убийца, а не астроном.
     Вообще без испанцев вряд ли бы им случилось
     толком узнать, что вообще случилось.

     Скушно жить, мой Евгений. Куда ни странствуй,
     всюду жестокость и тупость воскликнут: "Здравствуй,
     вот и мы!" Лень загонять в стихи их.
     Как сказано у поэта, "на всех стихиях..."
     Далеко же видел, сидя в родных болотах!
     От себя добавлю: на всех широтах.