Отказом от скорбного перечня -- жест
     большой широты в крохоборе! --
     сжимая пространство до образа мест,
     где я пресмыкался от боли,
     как спившийся кравец в предсмертном бреду,
     заплатой на барское платье
     с изнанки твоих горизонтов кладу
     на движимость эту заклятье!

     Проулки, предместья, задворки -- любой
     твой адрес -- пустырь, палисадник, --
     что избрано будет для жизни тобой,
     давно, как трагедии задник,
     настолько я обжил, что где бы любви
     своей не воздвигла ты ложе,
     все будет не краше, чем храм на крови,
     и общим бесплодием схоже.

     Прими ж мой процент, разменяв чистоган
     разлуки на брачных голубок!
     За лучшие дни поднимаю стакан,
     как пьет инвалид за обрубок.
     На разницу в жизни свернув костыли,
     будь с ней до конца солидарной:
     не мягче на сплетне себе постели,
     чем мне -- на листве календарной.

     И мертвым я буду существенней для
     тебя, чем холмы и озера:
     не большую правду скрывает земля,
     чем та, что открыта для взора!
     В тылу твоем каждый растоптанный злак
     воспрянет, как петел ледащий.
     И будут круги расширятся, как зрак --
     вдогонку тебе, уходящей.

     Глушеною рыбой всплывая со дна,
     кочуя, как призрак -- по требам,
     как тело, истлевшее прежде рядна,
     как тень моя, взапуски с небом,
     повсюду начнет возвещать обо мне
     тебе, как заправский мессия,
     и корчится будут на каждой стене
     в том доме, чья крыша -- Россия.