для М. Б.

     Не спутать бы азарт
     и страсть (не дай нам,
     Господь). Припомни март,
     семейство Найман.
     Припомни Псков, гусей
     и, вполнакала,
     фонарики, музей,
     "Мытье" Шагала.

     Уколы на бегу
     (не шпилькой -- пикой!).
     Сто маковок в снегу,
     на льду Великой
     катанье, говоря
     по правде, сдуру,
     сугробы, снегири,
     температуру.

     Еще -- объятий плен,
     от жара смелый,
     и вязаный твой шлем
     из шерсти белой.
     И черного коня,
     и взгляд, печалью
     сокрытый -- от меня --
     как плечи -- шалью.

     Кусты и пустыри,
     деревья, кроны,
     холмы, монастыри,
     кресты, вороны.
     И фрески те (в пыли),
     где, молвить строго,
     от Бога, от земли
     равно немного.

     Мгновенье -- и прерву,
     еще лишь горстка:
     припомни синеву
     снегов Изборска,
     где разум мой парил,
     как некий облак,
     и времени дарил
     мой "Фэд"  наш облик.

     О синева бойниц
     (глазниц)! Домашний
     барраж крикливых птиц
     над каждой башней,
     и дальше (оборви!)
     простор с разбега.
     И колыбель любви
     -- белее снега!

     Припоминай и впредь
     (хотя в разлуке
     уже не разглядеть:
     а кто там в люльке)
     те кручи и поля,
     такси в равнине,
     бифштексы, шницеля,
     долги поныне.

     Умей же по полям,
     по стрелкам, верстам
     и даже по рублям
     (почти по звездам!),
     по формам без души
     со всем искусством
     Колумба (о спеши!)
     вернуться к чувствам.

     Ведь в том и суть примет
     (хотя бы в призме
     разлук): любой предмет
     -- свидетель жизни.
     Пространство и года
     (мгновений груда),
     ответы на "когда",
     "куда", "откуда".

     Впустив тебя в музей
     (зеркальных зальцев),
     пусть отпечаток сей
     и вправду пальцев,
     чуть отрезвит тебя --
     придет на помощь
     отдавшей вдруг себя
     на миг, на полночь

     сомнениям во власть
     и укоризне,
     когда печется страсть
     о долгой жизни
     на некой высоте,
     как звук в концерте,
     забыв о долготе,
     -- о сроках смерти!

     И нежности приют
     и грусти вестник,
     нарушивши уют,
     любви ровесник --
     с пушинкой над губой
     стихотворенье
     пусть радует собой
     хотя бы зренье.