Колесник умер, бондарь
     уехал в Архангельск к жене.
     И, как бык, бушует январь
     им вослед на гумне.
     А спаситель бадей
     стоит меж чужих людей
     и слышит вокруг
     только шуршанье брюк.

     Тут от взглядов косых
     горяча, как укол,
     сбивается русский язык,
     бормоча в протокол.
     А безвестный Гефест
     глядит, как прошил окрест
     снежную гладь канвой
     вологодский конвой.

     По выходе из тюрьмы,
     он в деревне лесной
     в арьергарде зимы
     чинит бочки весной
     и в овале бадьи
     видит лицо судьи
     Савельевой и тайком
     в лоб стучит молотком.