Ступенька за ступенькой, дальше, вниз.
     В объятия, по крайней мере, мрака.
     И впрямь темно, куда ни оглянись.
     Однако же бреду почти без страха.
     Наверно потому, что здесь, во мне,
     в моей груди, в завесе крови, хмури,
     вся до конца, со всем, что есть на дне,
     та лестница -- но лишь в миниатюре.
     Поэтому твержу, шепчу: иди.
     Нельзя, я говорю, чтоб кто-то мешкал,
     пока скрывает выпуклость груди,
     кто увеличил, кто кого уменьшил.
     Темно в глазах, вокруг темным-темно.
     Огонь души в ее слепом полете
     не виден был бы здесь давным-давно,
     не будь у нас почти прозрачной плоти.