Прошел январь за окнами тюрьмы,
     и я услышал пенье заключенных,
     звучащее в кирпичном сонме камер:
     "Один из наших братьев на свободе".

     Еще ты слышишь пенье заключенных
     и топот надзирателей безгласных,
     еще ты сам поешь, поешь безмолвно:
     "Прощай, январь".
     Лицом поворотясь к окну,
     еще ты пьешь глотками теплый воздух,
     а я опять задумчиво бреду
     с допроса на допрос по коридору
     в ту дальнюю страну, где больше нет
     ни января, ни февраля, ни марта.