Топилась печь. Огонь дрожал во тьме.
     Древесные угли чуть-чуть искрились.
     Но мысли о зиме, о всей зиме,
     каким-то странным образом роились.
     Какой печалью нужно обладать,
     чтоб вместо парка, что за три квартала,
     пейзаж неясный долго вспоминать,
     но знать, что больше нет его; не стало.
     Да, понимать, что все пришло к концу
     тому назад едва ль не за два века, --
     но мыслями блуждать в ночном лесу
     и все не слышать стука дровосека.
     Стоят стволы, стоят кусты в ночи.
     Вдали холмы лежат во тьме угрюмо.
     Луна горит, как весь огонь в печи,
     и жжет стволы. Но только нет в ней шума.