Эстонские деревья озабоченно
     удерживают тусклые листы.
     Эстонскою латынью у обочины
     надписаны могильные кресты.
     И облако седое, кропотливое
     клубится и охватывает лес.
     И чувство возникает сиротливое
     к минувшему и будущему здесь.

     Былое упоительней грядущего.
     И прожитым уверенней дышу.
     Ни облика, ни голоса петушьего
     теперь уже в себе не нахожу.
     И встреча со знакомым впечатлением,
     когда я оборачиваюсь вспять,
     так радостна, что вместе с удивлением
     теряется желанье удивлять.
     Ни ревности к грядущему, ни робости.
     Лишь новым соответствием души --
     рожок междугородного автобуса,
     рыдающий в заоблачной тиши.