Уже три месяца подряд
     под снегопад с аэродрома
     ты едешь в черный Петроград,
     и все вокруг тебе знакомо.
     И все жива в тебе Москва,
     и все мерещится поспешно
     замоскворецкая трава,
     замоскворецкие скворешни.
     Летит автобус в декабре,
     но все, по-прежнему печальный,
     стоит в обшарпанном дворе
     мой брат, мой родственник недальний,
     и трубный голос слышу я
     и, как приказу, повинуюсь.
     -- Прошла ли молодость твоя.

     Прошла, прошла. Я не волнуюсь.
     Отъездом в дальние края,
     отлетом в близкую отчизну
     трехчасового забытья
     предвижу медленную тризну
     и повторяю: не забудь.
     Пускай не преданность, а верность
     храни в себе кому-нибудь
     и новой родины поверхность
     под освещением косым
     люби, куда б ни закатился,
     и вспоминай ее, как сын,
     который с братьями простился.