Я буду метаться по табору улицы темной 
За веткой черемухи в черной рессорной карете, 
За капором снега, за вечным, за мельничным шумом... 

Я только запомнил каштановых прядей осечки, 
Придымленных горечью, нет - с муравьиной кислинкой, 
От них на губах остается янтарная сухость. 

В такие минуты и воздух мне кажется карим, 
И кольца зрачков одеваются выпушкой светлой, 
И то, что я знаю о яблочной, розовой коже... 

Но все же скрипели извозчичьих санок полозья, 
B плетенку рогожи глядели колючие звезды, 
И били вразрядку копыта по клавишам мерзлым. 

И только и свету, что в звездной колючей неправде, 
А жизнь проплывет театрального капора пеной; 
И некому молвить: "Из табора улицы темной..."