Дни горели белым огнем. Земля была горячая, деревья тоже  были  горя-
чие.
   Сухая трава шуршала под ногами. Только вечерами наступала прохлада. И
тогда на берег стремительной реки Катуни выходил древний старик, садился
всегда на одно место - у коряги - и смотрел на солнце.  Солнце  садилось
за горы. Вечером оно было огромное, красное.  Старик  сидел  неподвижно.
Руки лежали на коленях - коричневые, сухие, в ужасных морщинах. Лицо то-
же морщинистое, глаза влажные, тусклые. Шея  тонкая,  голова  маленькая,
седая. Под синей ситцевой рубахой торчат острые лопатки.
   Однажды старик, когда он сидел так, услышал сзади себя голос:
   - Здравствуйте, дедушка!
   Старик кивнул головой.
   С ним рядом села девушка с плоским чемоданчиком в руках.
   - Отдыхаете?
   Старик опять кивнул головой. Сказал;
   - Отдыхаю.
   На девушку не посмотрел.
   - Можно, я вас буду писать? - спросила девушка.
   - Как это? - не понял старик.
   - Рисовать вас.
   Старик некоторое время молчал, смотрел на солнце, моргал красноватыми
веками без ресниц.
   - Я ж некрасивый теперь,- сказал он.
   - Почему? - Девушка несколько растерялась.- Нет, вы красивый,  дедуш-
ка.
   - Вдобавок хворый.
   Девушка долго смотрела на старика. Потом  погладила  мягкой  ладошкой
его сухую, коричневую руку и сказала:
   - Вы очень красивый, дедушка. Правда.
   Старик слабо усмехнулся:
   - Рисуй, раз такое дело.
   Девушка раскрыла свой чемодан.
   Старик покашлял в ладонь:
   - Городская, наверно? - спросил он.
   - Городская.
   - Платют, видно, за это?
   - Когда как, вообще-то, Хорошо сделаю, заплатят.
   - Надо стараться.
   - Я стараюсь.
   Замолчали.
   Старик все смотрел на солнце.
   Девушка рисовала, всматриваясь в лицо старика сбоку.
   - Вы здешний, дедушка?
   - Здешный.
   - И родились здесь?
   - Здесь, здесь.
   - Вам сколько сейчас?
   - Годков-то? Восемьдесят.
   - Ого!
   - Много,- согласился старик и опять слабо усмехнулся.- А тебе?
   - Двадцать пять.
   Опять помолчали.
   - Солнце-то какое! - негромко воскликнул старик.
   - Какое? - не поняла девушка.
   - Большое.
   - А-а... Да. Вообще красиво здесь.
   - А вода вона, вишь, какая... У того берега-то...
   - Да, да.
   - Ровно крови подбавили.
   - Да.- Девушка посмотрела на тот берег.- Да.
   Солнце коснулось вершин Алтая и стало медленно погружаться в  далекий
синий мир. И чем глубже оно уходило, тем отчетливее рисовались горы. Они
как будто придвинулись. А в долине - между рекой и горами - тихо  угасал
красноватый сумрак. И надвигалась от гор задумчивая мягкая  тень.  Потом
солнце совсем скрылось за острым хребтом Бубурхана, и тотчас оттуда  вы-
летел в зеленоватое небо стремительный веер ярко-рыжих лучей. Он держал-
ся недолго - тоже тихо угас. А в небе в той стороне пошла полыхать заря.
   - Ушло солнышко,- вздохнул старик.
   Девушка сложила листы в ящик.
   Некоторое время сидели просто так - слушали, как лопочут у берега ма-
ленькие торопливые волны.
   В долине большими клочьями пополз туман.
   В лесочке, неподалеку, робко вскрикнула  какая-то  ночная  птица.  Ей
громко откликнулись с берега, с той стороны.
   - Хорошо,- сказал негромко старик.
   А девушка думала о том, как она вернется скоро в далекий милый город,
привезет много рисунков. Будет портрет и этого старика. А ее  друг,  та-
лантливый, настоящий художник, непременно будет сердиться: "Опять морщи-
ны!.. А для чего? Всем известно, что в Сибири суровый климат и люди  там
много работают. А что дальше? Что?.."
   Девушка знала, что она не бог весть как даровита. Но ведь думает  она
о том, какую трудную жизнь прожил этот старик. Вон у него какие  руки...
Опять морщины! "Надо работать, работать, работать..."
   - Вы завтра придете сюда, дедушка? - спросила она старика.
   - Приду,- откликнулся тот.
   Девушка поднялась и пошла в деревню.
   Старик посидел еще немного и тоже пошел.
   Он пришел домой, сел в своем уголочке, возле печки, и  тихо  сидел  -
ждал, когда придет с работы сын и сядут ужинать.
   Сын приходил всегда усталый, всем недовольный. Невестка  тоже  всегда
чем-то была недовольна. Внуки выросли и уехали в город. Без них  в  доме
было тоскливо. Садились ужинать.
   Старику крошили в молоко хлеб, он хлебал, сидя с краешку стола. Осто-
рожно звякал ложкой о тарелку - старался не шуметь. Молчали.
   Потом укладывались спать.
   Старик лез на печку, а сын с невесткой уходили в горницу. Молчали.  А
о чем говорить? Все слова давно сказаны,
   На другой вечер старик и девушка опять сидели на  берегу,  у  коряги.
Девушка торопливо рисовала, а старик смотрел на солнце и рассказывал:
   - Жили мы всегда справно, грех жаловаться. Я плотничал, работы всегда
хватало. И сыны у меня все плотники. Побило их на войне много - четырех.
Два осталось. Ну вот с одним-то я теперь и живу, со Степаном. А Ванька в
городе живет, в Бийске. Прорабом на новостройке. Пишет; ничего,  справно
живут. Приезжали сюда, гостили. Внуков у меня много, Любют меня. По  го-
родам все теперь...
   Девушка рисовала руки старика, торопилась, нервничала, часто стирала.
   - Трудно было жить? - невпопад спрашивала она.
   - Чего ж трудно? - удивлялся старик.- Я ж  тебе  рассказываю:  хорошо
жили.
   - Сыновей жалко?
   - А как же? - опять удивлялся старик.- Четырех таких положить - шутка
нешто?
   Девушка не понимала: то ли ей жаль старика, то ли она больше удивлена
его странным спокойствием и умиротворенностью.
   А солнце опять садилось за горы. Опять тихо горела заря.
   - Ненастье завтра будет,- сказал старик.
   Девушка посмотрела на ясное небо:
   - Почему?
   - Ломает меня всего.
   - А небо совсем чистое.
   Старик промолчал.
   - Вы придете завтра, дедушка?
   - Не знаю,- не сразу откликнулся старик.- Ломает чего-то всего,
   - Дедушка, как у вас называется вот такой камень? - Девушка вынула из
кармана жакета белый, с золотистым отливом камешек.
   - Какой? - спросил старик, продолжая смотреть на горы.
   Девушка протянула ему камень. Старик, не поворачиваясь, подставил ла-
донь.
   - Такой? - спросил он, мельком глянув на камешек, и  повертел  его  в
сухих, скрюченных пальцах.- Кремешок это. Это в войну, когда серянок  не
было, огонь из него добывали.
   Девушку поразила странная догадка: ей показалось, что старик  слепой.
Она не нашлась сразу, о чем говорить, молчала, смотрела сбоку на  стари-
ка. А он смотрел туда, где село солнце. Спокойно, задумчиво смотрел.
   - На... камешек-то,-сказал он и протянул девушке камень. - Они еще не
такие бывают. Бывают: весь белый, аж  просвечивает,  а  снутри  какие-то
пятнушки. А бывают: яичко и яичко - не отличишь. Бывают: на сорочье яич-
ко похож - с крапинками по бокам, а бывают, как у скворцов,-  синенькие,
тоже с рябинкой с такой.
   Девушка все смотрела на старика. Не решалась спросить: правда ли, что
он слепой.
   - Вы где живете, дедушка?
   - А тут не шибко далеко. Это Ивана Колокольникова дом,- старик  пока-
зал дом на берегу,- дальше - Бедаревы, потом - Волокитины, потом  -  Зи-
новьевы, а там уж, в переулочке,- наш. Заходи, если чего надо.  Внуки-то
были, дак у нас шибко весело было.
   - Спасибо.
   - Я пошел. Ломает меня.
   Старик поднялся и пошел тропинкой в гору.
   Девушка смотрела вслед ему до тех пор, пока он не свернул в переулок.
Ни разу старик не споткнулся, ни разу  не  замешкался.  Шел  медленно  и
смотрел под ноги. "Нет, не слепой,- поняла девушка.- Просто слабое  зре-
ние".
   На другой день старик не пришел на берег. Девушка сидела одна, думала
о старике, Что-то было в его жизни, такой простой, такой обычной, что-то
непростое, что-то большое, значительное. "Солнце - оно тоже просто вста-
ет и просто заходит,-думала девушка.-А разве это просто!"  И  она  прис-
тально посмотрела на свои рисунки. Ей было грустно.
   Не пришел старик и на третий день и на четвертый.
   Девушка пошла искать его дом.
   Нашла.
   В ограде большого пятистенного дома под железной крышей, в углу,  под
навесом, рослый мужик лет пятидесяти обстругивал  на  верстаке  сосновую
доску.
   - Здравствуйте,- сказала девушка.
   Мужик выпрямился, посмотрел на девушку,  провел  большим  пальцем  по
вспотевшему лбу, кивнул:
   - Здорово.
   - Скажите, пожалуйста, здесь живет дедушка...
   Мужик внимательно и как-то странно посмотрел на девушку. Та  замолча-
ла.
   - Жил,- сказал мужик.- Вот домовину ему делаю.
   Девушка приоткрыла рот:
   - Он умер, да?
   - Помер.- Мужик опять склонился к доске, шаркнул пару  раз  рубанком,
потом посмотрел на девушку.- А тебе чего надо было?
   - Так... я рисовала его,
   - А-а.- Мужик резко зашаркал рубанком.
   - Скажите, он слепой был? - спросила девушка после долгого молчания.
   - Слепой.
   - И давно?
   - Лет десять уж. А что?
   - Так...
   Девушка пошла из ограды,
   На улице прислонилась к плетню и заплакала. Ей было жалко дедушку.  И
жалко было, что она никак не сумела рассказать о нем. Но она чувствовала
сейчас какой-то более глубокий смысл и тайну человеческой жизни и подви-
га и, сама об этом не догадываясь, становилась намного взрослей.