Был праздничный полдень. Мы, в количестве двадцати человек, сидели за
большим столом и наслаждались жизнью. Наши пьяненькие глазки покоились  на
прекрасной икре, свежих омарах, чудной семге и на массе бутылок,  стоявших
рядами почти во всю длину стола. В желудках  было  жарко,  или,  выражаясь
по-арабски,   всходили   солнца.   Ели   и   повторяли.   Разговоры   вели
либеральные... Говорили мы о...  Могу  я,  читатель,  поручиться  за  вашу
скромность? Говорили не  о  клубнике,  не  о  лошадях...  нет!  Мы  решали
вопросы. Говорили о мужике, уряднике, рубле...  (не  выдайте,  голубчик!).
Один вынул из карамана бумажечку и прочел стихи, в  которых  юмористически
советуется брать с обывателей за смотрение двумя глазами десять рублей,  а
за  смотрение  одним  -  пять  рублей,  со  слепых  же  ничего  не  брать.
Любостряжаев (Федор Андреич), человек обыкновенно смирный и  почтительный,
на этот раз поддался общему течению. Он  сказал:  "Его  превосходительство
Иван  Прохорыч  такая  дылда...  такая  дылда!"  После  каждой  фразы   мы
восклицали "Pereat!" Совратили с пути истины  и  официантов,  заставив  их
выпить   за   фатернитэ...   Тосты   были   шипучие,   забористые,   самые
возмутительные! Я, например, провозгласил тост  за  процветание  ест...  -
могу я поручиться за вашу скромность?.. - естественных наук.
     Когда  подали  шампанское,   мы   попросили   губернского   секретаря
Оттягаева, нашего Ренана и Спинозу, сказать речь Поломавшись  малость,  он
согласился и, оглянувшись на дверь, сказал:
     - Товарищи! Между нами нет  ни  старших,  ни  младших!  Я,  например,
губернский секретарь, не чувствую ни  малейшего  поползновения  показывать
свою власть над сидящими здесь коллежскими регистраторами и в то же время,
надеюсь, здесь сидящие титулярные и надворные не глядят на  меня,  как  на
какую-нибудь  чепуху.  Позвольте  же  мне...  Ммм...   Нет,   позвольте...
Поглядите вокруг! Что мы видим?
     Мы поглядели  вокруг  и  увидели  почтительно  улыбающиеся  холуйские
физиономии.
     - Мы видим,  -  продолжал  оратор,  оглянувшись  на  дверь,  -  муки,
страдания...   Кругом   кражи,    хищения,    воровства,    грабительства,
лихоимства... Круговое пьянство... Притеснения на каждом  шагу...  Сколько
слез! Сколько страдальцев! Пожалеем их, за... заплачем... (Оратор начинает
слезоточить.) Заплачем и выпьем за...
     В это время скрипнула дверь. Кто-то вошел. Мы  оглянулись  и  увидели
маленького человечка с большой лысиной и с менторской улыбочкой на  губах.
Этот человек так знаком нам! Он вошел и остановился, чтобы дослушать тост.
     - ...заплачем и выпьем, - продолжал  оратор,  возвысив  голос,  -  за
здоровье нашего начальника, покровителя  и  благодетеля,  Ивана  Прохорыча
Халчадаева! Урраааа!
     - Урраааа! - загорланили  все  двадцать  горл,  и  по  всем  двадцати
сладкой струйкой потекло шампанское...
     Старичок подошел к столу и ласково закивал нам головой.  Он,  видимо,
был в восторге.