Хоронили  мы  как-то  на  днях  молоденькую   жену   нашего   старого
почтмейстера Сладкоперцева. Закопавши красавицу, мы,  по  обычаю  дедов  и
отцов, отправились в почтовое отделение "помянуть".
     Когда были поданы блины, старик-вдовец горько заплакал и сказал:
     - Блины такие же румяненькие, как и покойница.  Такие  же  красавицы!
Точь-в-точь!
     - Да, - согласились  поминавшие,  -  она  у  вас  действительно  была
красавица... Женщина первый сорт!
     - Да-с... Все удивлялись, на нее глядючи... Но, господа, любил  я  ее
не за красоту и не за добрый нрав, Эти два  качества  присущественны  всей
женской природе и встречаются довольно часто в подлунном мире. Я ее  любил
за иное качество души. А именно-с: любил  я  ее,  покойницу,  дай  бог  ей
царство  небесное,  за  то,  что  она  при  бойкости  и  игривости  своего
характера, мужу своему была верна. Она была верна мне, несмотря на то, что
ей было только двадцать, а мне скоро уж шестьдесят стукнет! Она была верна
мне, старику!
     Дьякон, трапезовавший с нами, красноречивым мычанием и кашлем выразил
свое сомнение.
     - Вы не верите, стало быть? - обратился к нему вдовец.
     - Не то что не верю, - смутился дьякон, - а так... Молодые жены нынче
уж слишком того... рандеву, соус провансаль...
     - Вы сомневаетесь, а я вам докажу-с! Я в ней поддерживал ее  верность
разными способами, так сказать, стратегического  свойства,  вроде  как  бы
фортификации. При моем поведении и хитром  характере  жена  моя  не  могла
изменить мне ни в каком случае. Я хитрость употреблял для охранения своего
супружеского ложа. Слова такие знаю, вроде как бы пароль. Скажу эти  самые
слова и - баста, могу спать в спокойствии насчет верности...
     - Какие же это слова?
     - Самые простые. Я распространил по городу нехороший слух.  Вам  этот
слух доподлинно известен. Я говорил всякому: "Жена моя Алена  находится  в
сожительстве с нашим полицмейстером Иваном Алексеичем Залихватским".  Этих
слов было достаточно. Ни один человек не осмеливался ухаживать за  Аленой,
ибо боялся полицмейстерского гнева. Как, бывало, увидят ее,  так  и  бегут
прочь, чтоб Залихватский чего не подумал. Хе-хе-хе.  Ведь  с  этим  усатым
идолом свяжись, так потом не рад будешь, пять протоколов  составит  насчет
санитарного состояния. К примеру, увидит твою кошку на  улице  и  составит
протокол, как будто это бродячий скот.
     - Так жена ваша, значит, не жила с Иваном Алексеичем? - удивились  мы
протяжно.
     - Нет-с, это моя хитрость...  Хе-хе...  Что,  ловко  надувал  я  вас,
молодежь? То-то вот оно и есть.
     Прошло минуты три в молчании. Мы сидели и молчали, и нам было  обидно
и совестно, что нас так хитро провел этот толстый красноносый старик.
     - Ну, бог даст, в другой раз женишься! - проворчал дьякон.