Ни луны, ни звезд... Ни контуров, ни силуэтов, ни одной мало-мальски
светлой точки... Все утонуло в сплошном, непроницаемом мраке. Глядишь,
глядишь и ничего не видишь, точно тебе глаза выкололи... Дождь жарит, как
из ведра... Грязь страшная...
По проселочной дороге плетется пара почтовых кляч. В таратайке сидит
мужчина в шинели инженера-путейца. Рядом с ним его жена. Оба промокли.
Ямщик пьян как стелька. Коренной хромает, фыркает, вздрагивает и плетется
еле-еле... Пугливая пристяжная то и дело спотыкается, останавливается и
бросается в сторону. Дорога ужасная... Что ни шаг, то колдобина, бугор,
размытый мостик. Налево воет волк; направо, говорят, овраг.
- Не сбились ли мы с дороги? - вздыхает инженерша. - Ужасная дорога!
Не вывороти нас!
- Зачем выворачивать? Ээ...т! Какая мне надомность вас вывоачивать?
Эх, по... подлая! Дрожи! Ми... лая!
- Мы, кажется, сбились с дороги, - говорит инженер. - Куда ты везешь,
дьявол? Не видишь, что ли? Разве это дорога?
- Стало быть, дорога!..
- Грунт не тот, пьяная морда! Сворачивай! Поворачивай вправо! Ну,
погоняй! Где кнут?
- По... потерял, ваше высоко...
- Убью, коли что... Помни! Погоняй, подлец! Стой, куда едешь? Разве
там дорога?
Лошади останавливаются. Инженер вскакивает, нависает на ямщицкие
плечи, натягивает вожжи и тянет за правую. Коренной шлепает по грязи,
круто поворачивает и вдруг, ни с того ни с сего, начинает как-то странно
барахтаться... Ямщик сваливается и исчезает, пристяжная цепляется за
какой-то утес, и инженер чувствует, что таратайка вместе с пассажирами
летит куда-то к черту...
Овраг не глубок. Инженер поднимается, берет в охапку жену и
выкарабкивается наверх. Наверху, на краю оврага, сидит ямщик и стонет.
Путеец подскакивает к нему и, подняв вверх кулаки, готов растерзать,
уничтожить, раздавить...
- Убью, ррразбойник! - кричит он.
Кулак размахнулся и уже на половине дороги к ямщицкой физии... Еще
секунда и...
- Миша, вспомни Кукуевку! - говорит жена.
Миша вздрагивает и его грозный кулак останавливается на полпути.
Ямщик спасен.
|
