На улицах  картина  ада  в  золотой  раме.  Если  бы  не  праздничное
выражение на лицах дворников и городовых, то можно было бы подумать, что к
столице подступает неприятель. Взад  и  вперед  с  треском  и  умом  снуют
парадные сани и кареты... На тротуарах,  высунув  языки  и  тараща  глаза,
бегут визитеры... Бегут они с таким азартом, что,  ухвати  жена  Пентефрия
какого-нибудь бегущего коллежского регистратора за фалду, то у нее в руках
осталась бы не одна только фалда, но весь чиновничий бок с печенками  и  с
селезенками...
     Вдруг  слышится  пронзительный  полицейский  свист.  Что   случилось?
Дворники отрываются от своих позиций и бегут к свистку...
     - Разойдитесь! Идите дальше! Нечего вам здесь глядеть! Мертвых  людей
никогда не видали, что ли? Нарррод...
     У одного из подъездов на тротуаре лежит  прилично  одетый  человек  в
бобровой шубе и новых резиновых калошах... Возле него мертвецки  бледного,
свежевыбритого лица валяются разбитые очки. Шуба на груди распахнулась,  и
собравшаяся толпа видит кусочек фрака и Станислава третьей степени.  Грудь
медленно и тяжело дышит, глаза закрыты...
     - Господин! - толкает городовой чиновника. - Господин, не велено  тут
лежать! Ваше благородие!
     Но господин - ни гласа, ни воздыхания... Повозившись с ним минут пять
и не приведя его в чувство, блюстители кладут его на извозчика и  везут  в
приемный покой...
     - Хорошие штаны!  -  говорит  городовой,  помогая  фельдшеру  раздеть
больного. - Должно, рублей шесть  стоят!  И  жилетка  ловкая...  Ежели  по
штанам судить, то из благородных...
     В  приемном  покое,  полежав  часа  полтора  и  выпив  целую  склянку
валерьяны, чиновник  приходит  в  чувство...  Узнают,  что  он  титулярный
советник Герасим Кузьмич Синклетеев.
     - Что у вас болит? - спрашивает его полицейский врач.
     - С Новым годом, с новым счастьем... -  бормочет  он,  тупо  глядя  в
потолок и тяжело дыша.
     -  И  вас  также...  Но...  что  у  вас  болит?  Отчего   вы   упали?
Припомните-ка! Вы пили что-нибудь?
     - Не... нет...
     - Но отчего же вам дурно сделалось?
     - Ошалел-с... Я... я визиты делал...
     - Много, стало быть, визитов сделали?
     - Не... нет, не много-с... От обедни пришедши... выпил я чаю и  пошел
к  Николаю  Михайлычу...  Тут,  конечно,  расписался...  Оттеда  пошел  на
Офицерскую... к Качалкину... Тут тоже  расписался...  Еще,  помню,  тут  в
передней меня сквозняком продуло... От Качалкина на Выборгскую  сходил,  к
Ивану Иванычу... Расписался...
     - Еще одного чиновника привезли! - докладывает городовой.
     - От Ивана Иваныча, - продолжает Синклетеев, - к купцу Хрымову  рукой
подать...  Зашел  поздравить...  с  семейством...  Предлагают  выпить  для
праздника... А как не выпить? Обидишь, коли не выпьешь... Ну, выпил  рюмки
три... колбасой закусил... Оттуда на Петербургскую сторону к  Лиходееву...
Хороший человек...
     - И все пешком?
     - Пешком-с... Расписался у  Лиходеева...  От  него  пошел  к  Пелагее
Емельяновне... Тут завтракать посадили  и  кофеем  попотчевали.  От  кофею
распарился, оно, должно быть, в голову и ударило... От Пелагеи Емельяновны
пошел к Облеухову...  Облеухова  Василием  звать,  именинник...  Не  съешь
именинного пирога - обидишь...
     - Отставного военного  и  двух  чиновников  привезли!  -  докладывает
городовой...
     - Съел кусок пирога: выпил рябиновой и пошел на Садовую к  Изюмову...
У Изюмова холодного пива выпил... в горло ударило... От Изюмова к Кошкину,
потом к Карлу Карлычу... оттеда к дяде Петру Семенычу... Племянница  Настя
шоколатом попоила... Потом к Ляпкину зашел... нет, вру, не к Ляпкину, а  к
Дарье Никодимовне. От нее уж к Ляпкину пошел... Ну-с, и везде хорошо  себя
чувствовал... Потом у Иванова,  Курдюкова  и  Шиллера  был,  у  полковника
Порошкова был, и там себя хорошо чувствовал...  У  купца  Дунькина  был...
Пристал ко мне, чтоб я коньяк пил и сосиску с капустой ел... Выпил я рюмки
три... пару сосисок съел - и тоже ничего...  Только  уж  потом,  когда  от
Рыжова выходил, почувствовал в голове... мерцание... Ослабел...  Не  знаю,
отчего...
     - Вы утомились... Отдохните немного, и мы вас домой отправим...
     - Нельзя мне домой... - стонет Синклетеев. - Нужно еще к зятю  Кузьме
Вавилычу сходить... к экзекутору, к Наталье Егоровне... У многих я еще  не
был...
     - И не следует ходить.
     - Нельзя... Как можно с Новым  годом  не  поздравить?  Нужно-с...  Не
сходи к Наталье Егоровне, так жить не захочешь... Уж  вы  меня  отпустите,
господин доктор, не невольте...
     Синклетеев поднимается и тянется к одежде.
     - Домой езжайте, если хотите, - говорит доктор, - но  о  визитах  вам
думать даже нельзя...
     - Ничего-с, бог поможет... - вздыхает  Синклетеев.  -  Я  потихонечку
пойду...
     Чиновник медленно одевается, кутается в шубу и, пошатываясь,  выходит
на улицу.
     - Еще пятерых чиновников привезли! - докладывает  городовой.  -  Куда
прикажете положить?