World Art - сайт о кино, сериалах, литературе, аниме, играх, живописи и архитектуре.
         поиск:
в разделе:
  Кино     Аниме     Видеоигры     Литература     Живопись     Архитектура   Вход в систему    Регистрация  
тип аккаунта: гостевой  

Антон Чехов (Anton Chekhov)

Жилец


     Брыкович, когда-то занимавшийся адвокатурой, а ныне живущий без  дела
у своей богатой супруги,  содержательницы  меблированных  комнат  "Тунис",
человек молодой, но уже  плешивый,  как-то  в  полночь  выбежал  из  своей
квартиры в коридор и изо всей силы хлопнул дверью.
     - О, злая, глупая, тупая тварь!  -  бормотал  он,  сжимая  кулаки.  -
Связал же меня черт с тобой! Уф! Чтобы перекричать эту ведьму,  надо  быть
пушкой!
     Брыкович задыхался от негодования и злобы, и если бы теперь на  пути,
пока он ходил по длинным коридорам  "Туниса",  попалась  ему  какая-нибудь
посудина или сонный коридорный, то он с наслаждением дал  бы  волю  рукам,
чтобы хоть на  чем-нибудь  сорвать  свой  гнев.  Ему  хотелось  браниться,
кричать, топать ногами... И судьба, точно понимая его настроение  и  желая
подслужиться, послала ему навстречу  неисправного  плательщика,  музыканта
Халявкина, жильца 31-го номера.  Халявкин  стоял  перед  своей  дверью  и,
сильно покачиваясь, тыкал ключом в замочную скважину. Он кряхтел,  посылал
кого-то ко всем чертям; но ключ не слушался и всякий раз попадал не  туда,
куда нужно. Одною рукой он судорожно тыкал,  в  другой  держал  футляр  со
скрипкой. Брыкович налетел на него, как ястреб, и крикнул сердито:
     - А, это вы? Послушайте, милостивый государь,  когда  же  наконец  вы
уплатите  за  квартиру?  Уж  две  недели,  как  вы  не  изволите  платить,
милостивый государь! Я велю не топить! Я вас выселю, милостивый  государь,
черт побери!
     - Вы мне ме... мешаете...  -  ответил  спокойно  музыкант.  -  Аре...
ревуар!
     - Стыдитесь, господин Халявкин! - продолжал Брыкович. - Вы  получаете
сто  двадцать  рублей  в  месяц  и  могли   бы   исправно   платить!   Это
недобросовестно, милостивый государь! Это подло в высшей степени!
     Ключ наконец щелкнул, и дверь отворилась.
     - Да-с, это нечестно! - продолжал Брыкович,  входя  за  музыкантом  в
номер. - Предупреждаю вас, что если завтра вы не уплатите, то я завтра  же
подам мировому. Я вам покажу! Да не извольте бросать зажженные  спички  на
пол, а то вы у меня тут пожару наделаете! Я не потерплю, чтобы  у  меня  в
номерах жили люди нетрезвого поведения.
     Халявкин  поглядел  пьяными,  веселыми  глазками   на   Брыковича   и
ухмыльнулся.
     - Ррешительно не понимаю, чего вы  кипятитесь...  -  пробормотал  он,
закуривая папиросу и обжигая себе пальцы. -  Не  понимаю!  Положим,  я  не
плачу за квартиру; да, я не плачу,  но  вы-то  тут  при  чем,  скажите  на
милость? Какое вам дело? Вы тоже ничего не платите за квартиру, но ведь  я
же не пристаю к вам. Не платите, ну, и бог с вами, - не нужно!
     - То есть как же это так?
     - Так... Хо... хозяин тут не вы, а ваша высокопочтеннейшая супруга...
Вы тут... вы тут такой же жилец с  тромбоном,  как  и  прочие...  Не  ваши
номера, стало быть, какая  надобность  вам  беспокоиться?  Берите  с  меня
пример: ведь я не беспокоюсь? Вы за квартиру ни копейки не платите - и что
же? Не платите - и не нужно. Я нисколько не беспокоюсь.
     - Я вас не понимаю, милостивый государь!  -  пробормотал  Брыкович  и
стал в позу человека оскорбленного, готового каждую минуту  вступиться  за
свою честь.
     - Впрочем, виноват! Я и забыл, что  номера  вы  взяли  в  приданое...
Виноват! Хотя, впрочем, если взглянуть с нравственной точки,  -  продолжал
Халявкин, покачиваясь, - то вы все-таки не должны кипятиться...  Ведь  они
достались вам да... даром,  за  понюшку  табаку...  Они,  ежели  взглянуть
широко, столько же ваши, сколько и мои... За что вы их  при...  присвоили?
За то, что состоите супругом?..  Эка  важность!  Быть  супругом  вовсе  не
трудно. Батюшка мой, приведите ко мне сюда двенадцать дюжин  жен,  и  я  у
всех буду мужу - бесплатно! Сделайте ваше такое одолжение!
     Пьяная болтовня музыканта, по-видимому, кольнула  Брыковича  в  самое
больное место. Он покраснел и долго не знал, что ответить, потом подскочил
к Халявкину и, со злобой глядя на него, изо всей силы стукнул  кулаком  по
столу.
     - Как вы смеете мне говорить это? - прошипел он. - Как вы смеете?
     - Позвольте... - забормотал Халявкин, пятясь назад. - Это уж  выходит
fortissimo. Не понимаю, чего вы обижаетесь! Я... я ведь это  говорю  не  в
обиду, а... в похвалу вам. Попадись мне дама с такими номерищами, так я  с
руками и ногами... сделайте такое одолжение!
     - Но... но как вы смеете меня оскорблять? - крикнул Брыкович и  опять
стукнул кулаком по столу.
     - Не понимаю! - пожал плечами Халявкин, уже не улыбаясь. - Впрочем, я
пьян... может быть,  и  оскорбил...  В  таком  случае  простите,  виноват!
Мамочка, прости первую скрипку! Я вовсе не хотел обидеть.
     - Это даже цинизм... - проговорил Брыкович, смягчившись от  умильного
тона Халявкина. - Есть вещи, о которых не говорят в такой форме...
     - Ну, ну... не буду! Мамаша, не буду! Руку!
     - Тем более что я не подавал повода... - продолжал Брыкович обиженным
тоном, окончательно смягчившись, но руки не протянул. - Я  не  сделал  вам
ничего дурного.
     - Действительно, не следовало бы по...  поднимать  этого  щекотливого
вопроса... Сболтнул спьяна  и  сдуру...  Прости,  мамочка!  Действительно,
скотина! Сейчас я намочу холодной водой голову и буду трезв.
     - И без того мерзко, отвратительно живется, а тут  вы  еще  с  вашими
оскорблениями! - говорил Брыкович, возбужденно шагая по номеру. - Никто не
видит истины, и всякий думает и болтает,  что  хочет.  Воображаю,  что  за
глаза говорится тут в номерах! Воображаю! Правда, я не  прав,  я  виноват:
глупо с моей стороны было набрасываться на  вас  в  полночь  из-за  денег;
виноват, но... надо же извинить, войти в положение,  а...  вы  бросаете  в
лицо грязными намеками!
     - Голубушка, да ведь пьян! Каюсь и чувствую. Честное слово, чувствую!
Мамочка, и деньги отдам! Как только получу первого  числа,  так  и  отдам!
Значит, мир и согласие?! Браво! Ах, душа моя,  люблю  образованных  людей!
Сам в консерватосерватории... не выговоришь, черт!.. учился...
     Халявкин прослезился, поймал за рукав шагавшего Брыковича и поцеловал
его в щеку.
     - Эх, милый друг, пьян я, как курицын сын,  а  все  понимаю!  Мамаша,
прикажи коридорному подать первой скрипке самовар! У вас тут такой  закон,
что после одиннадцати часов и по коридору не гуляй, и самовара не проси; а
после театра страсть как чаю хочется!
     Брыкович подавил пуговку звонка.
     - Тимофей, подай господину Халявкину самовар! - сказал он  явившемуся
коридорному.
     - Нельзя-с! - пробасил Тимофей. - Барыня не велела после  одиннадцати
часов самовар подавать.
     - Так я тебе приказываю! - крикнул Брыкович бледнея.
     - Что ж тут приказывать, коли не велено...  -  проворчал  коридорный,
выходя из номера. - Не велено, так и нельзя. Чего тут!..
     Брыкович прикусил губу и отвернулся к окну.
     - Положение-с! - вздохнул Халявкин. - М-да, нечего сказать... Ну,  да
меня конфузиться нечего, я ведь понимаю... всю душу насквозь. Знаем мы эту
психологию... Что ж, поневоле будешь водку пить, коли чаю не дают! Выпьешь
водочки, а?
     Халявкин достал с окна водку, колбасу и расположился на диване, чтобы
начать пить и закусывать. Брыкович печально глядел на  пьянчугу  и  слушал
его нескончаемую болтовню. Быть  может,  оттого,  что  при  виде  косматой
головы, сороковушки и дешевой колбасы он вспомнил свое  недавнее  прошлое,
когда он был так же беден, но свободен, и его лицо стало  еще  мрачнее,  и
захотелось выпить. Он подошел к столу, выпил рюмку и крякнул.
     - Скверно живется! - сказал он и мотнул головой.  -  Мерзко!  Вот  вы
меня сейчас оскорбили, коридорный оскорбил... и так без конца! А  за  что!
Так, в сущности, ни за что...
     После третьей Брыкович сел на  диван  и  задумался,  подперев  руками
голову, потом печально вздохнул и сказал:
     - Ошибся! Ох,  как  ошибся!  Продал  я  и  молодость,  и  карьеру,  и
принципы, - вот и мстит мне теперь жизнь. Отчаянно мстит!
     От водки и печальных мыслей он стал очень бледен  и,  казалось,  даже
похудел. Он несколько раз в отчаянии хватал себя за голову и говорил:  "О,
что за жизнь, если бы ты знал!"
     - А признайся, скажи по совести, - спросил  он,  глядя  пристально  в
лицо Халявкину, - скажи по совести, как вообще... относятся  ко  мне  тут?
Что говорят студенты, которые живут в этих номерах? Небось слыхал ведь...
     - Слыхал...
     - Что же?
     - Ничего не говорят, а так... презирают.
     Новые приятели больше уже ни о чем не говорили. Они разошлись  только
на рассвете, когда в коридоре стали топить печи.
     - А ты ей ничего... не плати... - бормотал Брыкович уходя. - Не плати
ей ни копейки!.. Пусть...
     Халявкин свалился на диван и, положив голову на футляр  со  скрипкой,
громко захрапел.
     В следующую полночь они опять сошлись...
     Брыкович, вкусивший сладость дружеских возлияний, не  пропускает  уже
ни  одной  ночи,  и  если  не  застает  Халявкина,  то  заходит  в  другой
какой-нибудь номер, где жалуется на судьбу и пьет, пьет и опять жалуется -
и так каждую ночь.









Ответы на вопросы | Написать сообщение администрации

Работаем для вас с 2003 года. Материалы сайта предназначены для лиц 18 лет и старше.
Права на оригинальные тексты, а также на подбор и расположение материалов принадлежат www.world-art.ru
Основные темы сайта World Art: фильмы и сериалы | видеоигры | аниме и манга | литература | живопись | архитектура