В угрюмой, далекой пещере, 
В заклятой молчаньем стране 
Лежит уже много столетий 
Поэт в зачарованном сне.

Не тлеет прекрасное тело, 
Не ржавеют арфа и меч, 
И ткани расшитой одежды 
С холодных не падают плеч. 

С тех пор, как прикрыли поэта 
Тенета волшебного сна, 
Подпала зароку молчанья 
Отвергшая песни страна.

И доступа нет к той пещере. 
Туда и высокий орел, 
Хоть зорки крылатые очи, 
А все же пути не нашел. 

Одной только деве доступно 
Из всех, кто рожден на земле, 
В святую проникнуть пещеру, 
Витать в очарованной мгле, 

Склоняться к холодному телу, 
Целуя немые уста, 
Но дева та — муза поэта, 
Зажженная в небе мечта. 

Она и меня посещала 
Порою в ночной тишине, 
И быль о заклятом поэте 
Шептала доверчиво мне. 

Не раз прерывался слезами 
Ее простодушный рассказ, 
И вещее слово расслышать 
Мешали мне слезы не раз.

Покинуть меня торопилась,— 
Опять бы с поэтом побыть, 
Глядеть на спокойные руки, 
Дыханием арфу будить.

Прощаясь со мною, тревожно 
Она вопрошала меня: 
— Ты знаешь ли, скоро ли вспыхнет 
Заря незакатного дня? 

— Ах, если бы с росною розой 
Могла я сегодня принесть 
Печалью плененному другу 
Зарей осиянную весть! 

— Он знает: сменяются годы, 
Столетия пыльно бегут, 
А люди блуждают во мраке, 
И дня беззакатного ждут. 

— Дождутся ль? Светло торжествуя, 
Проснется ли милый поэт? 
Иль к вечно-цветущему раю 
Пути вожделенного нет?