В глухие дни Бориса Годунова, 
Во мгле Российской пасмурной страны, 
Толпы людей скиталися без крова, 
И по ночам всходило две луны.

Два солнца по утрам светило с неба, 
С свирепостью на дольный мир смотря. 
И вопль протяжный: «Хлеба! Хлеба! Хлеба!» 
Из тьмы лесов стремился до царя.

На улицах иссохшие скелеты 
Щипали жадно чахлую траву, 
Как скот,— озверены и неодеты, 
И сны осуществлялись наяву.

Гроба, отяжелевшие от гнили, 
Живым давали смрадный адский хлеб, 
Во рту у мертвых сено находили, 
И каждый дом был сумрачный вертеп.

От бурь и вихрей башни низвергались, 
И небеса, таясь меж туч тройных, 
Внезапно красным светом озарялись, 
Являя битву воинств неземных.

Невиданные птицы прилетали, 
Орлы парили с криком над Москвой, 
На перекрестках, молча, старцы ждали, 
Качая поседевшей головой.

Среди людей блуждали смерть и злоба, 
Узрев комету, дрогнула земля. 
И в эти дни Димитрий встал из гроба, 
В Отрепьева свой дух переселя.