Эльзи! Красавица горной Шотландии! 
Я люблю тебя, Эльзи! 

Лунный луч проскользнул через высокое окно. 
Лунный лик потерялся за сетью развесистых елей.
Как прекрасен полуночный час! 
Как прекрасна любовь в тишине полуночи!

Эльзи, слушай меня. 
Я тебе нашепчу мимолетные чувства, 
Я тебе нашепчу гармоничные думы, 
Каких ты не знала до этой минуты, вдали от меня, 
Не знала, когда над тобою шептались, 
Родимые сосны далекой Шотландии. 
Не дрожи и не бойся меня.
Моя любовь воздушна, как весеннее облачко, 
Моя любовь нежна, как колыбельная песня. 

Эльзи, как случилось, что мы с тобою вдвоем? 

Здесь, среди Скандинавских скал, 
Нас ничто не потревожит. 

Никто не напомнит мне 
О печальной России, 
Никто не напомнит тебе 
О туманной Шотландии.
В этот час лунных лучей и лунных мечтаний 
Мы с тобою похожи на двух бестелесных эльфов, 
Мы как будто летим все выше и выше,— 
И нет у меня родины, кроме тебя, 
И нет у тебя родины, кроме меня. 

Как странно спутались пряди 
Твоих золотистых волос, 
Как странно глядят 
Твои глубокие и темные глаза!
Ты молчишь, как русалка. 
Но много говорит мне 
Твое стыдливое молчание. 
Знойные ласки сказали бы меньше. 
И зачем нам ласки, 

Когда мы переполнены счастьем, 
Когда сквозь окно 
Для нас горят своими снегами высоты Ронданэ, 
И смутное эхо 
Вторит далекому говору 
Седых водопадов, 
И угрюмый горный король 
Своей тяжелой стопою будит уснувшие ели. 

Я не сжимаю твоей руки в моей руке, 
Я не целую твоих губ. 
Но мы с тобою два цветка одной и той же ветви, 
И наши взоры говорят на таком языке, 
Который внятен только нашим душам. 

Хочешь,— расскажу тебе старую сагу. 
Хочешь,— спою тебе песню. 
Здесь, под Северным небом, 
Я против воли делаюсь скальдом, 
А скальды,— ты знаешь,— 
Могли петь свои песни каждый миг. 
Будь же моей Торбьёрг Кольбрун, 
Будь моей вдохновительницей. 
Смотри, перед тобою твой — твой певец, 
Тормодд Кольбрунарскальд. 

Уж я слышу звуки незримых голосов, 
Трепетанье струн нездешней арфы. 
Пусть  будет  моя  песня  воздушна,  как  чувство
                                           любви,
Легка как шелест камышей, 
И если в ней будет 
Хоть капля того яда, 
Которым я был когда-то отравлен,— 
Да не коснется он тебя. 

Слушай, Эльзи. 

В  час  ночной,  во мгле туманной,  где-то там за
                                     синей далью, 
Убаюканная ветром, озаренная Луной, 
Изгибаяся красиво, наклоняяся с печалью, 
Шепчет плачущая ива с говорливою волной. 
И   томительный,    и   праздный,    этот   шепот
                                     бесконечный, 
Этот вздох однообразный над алмазною рекой 
Языком своим невнятным, точно жалобой сердечной, 
Говорит о невозвратном с непонятною тоской. 
Говорит о том, что было, и чего не будет снова, 
Что любила, разлюбила охладевшая душа, 
И, тая в очах слезинки, полны жаждой неземного, 
Белоснежные кувшинки задремали, чуть дыша. 
И  отравлен  скорбью   странной,   уязвлен  немой
                                         печалью, 
В миг туманный,  в миг нежданный,  ум опять живет
                                           былым, 
Где-то там, где нет ненастья, где-то там за синей 
                                           далью,
Полон   счастья   сладострастья   пред   виденьем
                                        неземным.

	Что с тобой, моя Эльзи? Ты спишь? 
	Нет, не спишь? 
	Отчего ж ты закрыла глаза? 
	Что ж ты так побледнела? 

	Лунный лик засверкал 
	Из-за сети уснувших развесистых елей. 
	Лунный луч задрожал 
	На твоем, побледневшем от страсти, лице. 
	Эльзи, Эльзи, я здесь, я с тобой! 
	Я люблю тебя! — 
	Эльзи!