Если город раскаялся в душе,
Если страшно ему, что медь,
Мы ляжем подобно верблюдам в самуме
Верблюжею грыжей реветь.

Кто-то хвастался тихою частью
И вытаскивал за удочку час,
А земля была вся от счастья
И счастье было от нас.

И заря растекала слюни
Над нотами шоссейных колей.
Груди женщин асфальта в июне
Мягчей.

И груди ребят дымились
У проруби этих грудей.
И какая-то страшная милость
Желтым маслом покрыла везде.

Из кафе выгоняли медведя,
За луною носилась толпа,
Вместо Федора звали Федей
И улицы стали пай.

Стали мерить не на сажени,
А на вершки температуру в крови,
По таблице простой умножений
Исчисляли силу любви.

И пока из какого-то чуда
Не восстал завопить мертвец,
Поэты ревели, как словно верблюды
От жестокой грыжи сердец.