В обвязанной веревкой переулков столице,
В столице,
Покрытой серой оберткой снегов,
Копошатся ночные лица
Черным храпом карет и шагов.

На страницах
Улиц, переплетенных в каменные зданья,
Как названье,
Золотели буквы окна,
Вы тихо расслышали смешное рыданье
Мутной души, просветлевшей до дна.

...Не верила ни словам, ни метроному сердца,
Этой скомканной белке, отданной колесу!..
- Не верится!
В хрупкой раковине женщины всего шума
Радости не унесу!

Конечно, нелепо, что песчанные отмели
Вашей души встормошил ураган,
Который нечаянно
Случайно
Подняли
Заморозки чужих и северных стран.

Июльская женщина, одетая январской!
На лице монограммой глаза блестят.
Пусть подъезд нам будет триумфальной аркой,
А звоном колоколов зазвеневший взгляд!

В темноте колибри папиросы.
После января перед июлем,
Нужна вера в май!
Бессильно свисло острие вопроса...

Прощай,
Удалившаяся!