Влюбится чиновник, изгрызанный молью входящих и старый
В какую-то молоденькую худощавую дрянь,
И натвердит ей, бренча гитарой,
Слова простые и запыленные, как герань.
     Влюбится профессор, в очках, плешеватый,
     Отвыкший от жизни, от сердец, от стихов,
     И любовь в старинном переплете цитаты
     Поднесет растерявшейся с букетом цветов.
Влюбится поэт и хвастает: выграню
Ваше имя солнцами по лазури я!
- Ну, а если все слова любви заиграны,
Будто вальс "На сопках Манджурии"?
     Хочется придумать для любви не слова, а вздох малый,
     Нежный, как пушок у лебедя под крылом,
     А дураки назовут декадентом, пожалуй.
     И футуристом - написавший критический том!
Им ли поверить, что в синий, синий
Дымный день у озера, роняя перья, как белые капли,
Лебедь не по-лебяжьи твердит о любви лебедине,
А на чужом языке (стрекозы или капли).
     Когда в петлицу облаков вставлена луна чайная,
     Как расскажу словами людскими
     Про твои поцелуи необычайные
     И про твое невозможное имя?
Вылупляется бабочка июня из зеленого кокона мая,
Через май за полдень любовь не устанет расти,
И вместо прискучившего: Я люблю тебя, дорогая! -
Прокричу: пинь-пинь-пинь-ти-ти-ти!
     Это демон, крестя меня миру на муки,
     Человечьему сердцу дал лишь людские слова,
     Не поймет даже та, которой губ тяну я руки
     Мое простое: лз-сз-фиорррр-эй-ва!
Осталось придумывать небывалые созвучья,
Малярной кистью вычерчивать профиль тонкий лица,
И душу, хотящую крика, измучить
Невозможностью крикнуть о любви до конца!