В обнимку с молодостью, второпях
     Чурался я отцовского наследия
     И не приметил, как в моих стихах
     Свила гнездо Эсхилова трагедия.

     Почти касаясь клюва и когтей,
     Обманутый тысячелетней сказкою,
     С огнем и я играл, как Прометей,
     Пока не рухнул на гору кавказскую.

     Гонца богов, мальчишку, холуя,
     На крылышках снующего над сценою,
     - Смотри, - молю, - вот кровь и кость моя,
     Иди, возьми что хочешь, хоть вселенную!

     Никто из хора не спасет меня,
     Не крикнет: «Смилуйся или добей его!»
     И каждый стих, звучащий дольше дня.
     Живет все той же казнью Прометеевой.