За квелую душу и мертвое царское тело
     Юродивый молится, ручкой крестясь посинелой,
     Ногами сучит на раскольничьем хрустком снегу:

     - Ай, маменька,
     тятенька,
     бабенька,
     гули-агу!
     Дай Феде просвирку,
     дай сирому Феде керенку,
     дай, царь-государь,
     импелай Николай,
     на иконку!
     Царица-лисица,
     бух-бух,
     помалей Алалей,
     дай Феде цна-цна,
     исцели,
     не стрели,
     Пантелей!

     Что дали ему Византии орлы золотые,
     И чем одарил его царский штандарт над Россией,
     Парад перед Зимним, Кшесинская,
     Ленский расстрел?

     Что слышал - то слушал, что слушал -
     понять не успел.
     Гунявый, слюнтявый,
     трясет своей вшивой рогожей,
     И хлебную корочку гложет на белку похоже,
     И красногвардейцу все тычется плешью в сапог.
     А тот говорит:
     - Не трясись, ешь спокойно, браток!